Валерий Нечипоренко - Агент чужой планеты

И вот эта простушка становится подругой Инны, которая с удовольствием ведет с ней какие-то беседы, причем отнюдь не дискуссионные. Вика рассказывает о больных, которых выхаживала, о том, сколько картошки, уродилось на их грядке в прошлом году, как она пыталась похудеть, а Инна слушает со всем вниманием. Удивительно!

Привязалась моя жена и к Антону, в котором родители души не чаяли. Это славный мальчуган - глазастый, смышленый, разговорчивый. Всякий раз, направляясь к Вике, Инна прихватывала для него какой-нибудь подарок. Есть у них и свои маленькие тайны.

Я всячески поддерживал симпатию Инны к Вике и Антону в надежде, что постепенно она перейдет и на Саныча и из их отношений исчезнет едва уловимая ледяная корочка.

Время от времени я устраивал пикники, походы за грибами, рыбалку, шашлыки на природе - все с той же целью - сдружить наши семьи, поскольку из всех знакомых Балашовы были мне наиболее приятны.

Иногда мы забывались и у кого-нибудь вырывалась неосторожная фраза, вызывавшая у Вики гармошку морщинок на лбу. Саныч принимался выкручиваться, а я думал о том, насколько все-таки лучше иметь жену-единомышленницу, от которой ничего не надо скрывать, и от души жалел Саныча.

Глядя на то, как Инна балует Антона, я предложил ей завести своего ребенка.

- Нет, милый, - решительно возразила она. - Мое время еще не подошло.

- Но тебе уже двадцать три, - напомнил я. - Когда же и рожать, если не в этом возрасте?

- Милый, ты гениальный экстрасенс, но недостаточно хорошо знаешь женщин, - улыбнулась она. - Надо, чтобы проснулись материнские чувства.

- Рожай, вот они и проснутся.

- Не будем торопиться. Но обещаю: если со мной это случится, я немедленно дам тебе знать.

- Ловлю тебя на слове. А вот мои отцовские чувства проснулись давным-давно. И напоминают о себе всякий раз, когда ты лежишь рядом.

Инна не давала мне ни малейшего повода для ревности.

Во-первых, мы повсюду бывали вместе, не расставаясь практически круглые сутки и при этом не надоедая друг другу. За себя, по крайней мере, ручаюсь. Но я мог бы поклясться, что Инна не изменяла мне и в помыслах. Окольными путями до меня доходили слухи, что в наших кругах она пользуется репутацией верной жены. Чего еще?

Однако должен сознаться, что порой мною овладевало искушение напрячь биополе и прощупать ее подсознание. Но я гнал, гнал от себя эту коварную мысль. Уступив ей, я рисковал разбить драгоценный сосуд. Однажды подобное уже случилось. Довольно с меня экспериментов.

Между тем планы Инны осуществлялись пункт за пунктом с удивительной точностью. Мой потайной сейф опустел, все было вложено в дело, и уже потекла обратная река доходов.

Мы проникали повсюду.

В городе как грибы после дождя появлялись акционерные общества, совместные предприятия, банки. В правлении каждого из них числились наши люди. Пришлось задействовать всех родственников - дальних и близких - и даже вернуть из Магадана тех самых наймитов Кителя: все же проверенный народ.

Мы уверенно выходили за границы области, расширяли сферу влияния. Поездки в Москву, Прибалтику, на Кавказ... Круизы, фуршеты, презентации... Состоятельные и влиятельные иностранцы, которых безошибочно вычисляла Инна, а я дожимал...

Ответные визиты в Париж, Рим, Лондон... Сказочный отдых на Канарах... Наша первая "забугорная" вилла в окрестностях Малаги...

Много интересного, занимательного, волнующего и опасного происходило с нами, но все же это тема отдельного повествования, лежащего вне рамок моей исповеди - томительного стона измученной души. Еще раз извините за банальность.

Миновало несколько лет. Это был самый счастливый период моей жизни. Если бы еще Инна проявляла хоть чуточку интереса к моему творчеству, ни о чем больше не оставалось бы и мечтать. Впрочем, разве не я сам виноват в этом, не раз спрашивал я себя. Напиши, дружок, сильный роман, о котором заговорят, роман, достойный внимания твоей возлюбленной, вот и добьешься желаемого. Что ж, ради нее я сделаю и это. В лепешку расшибусь, выверну мозги наизнанку, совершу литподвиг, но докажу. В ту пору, несмотря на все потери, я еще твердо верил в свою путеводную звезду.

Ничто не предвещало страшных событий, которые, подобно внезапному смерчу, разметали мои хрупкие надежды.

* * *

С чего же все началось?

Как обычно, с пустяка.

Время от времени меня охватывал книжный зуд. Я любил потолкаться по книжным магазинам и лавочкам, полистать новинки, порыться в залежах букинистических отделов.

Как-то раз, оказавшись в "Современной книге", я настолько увлекся, изучая витрины, что не сразу обратил внимание на характерные сигналы, что давно уже настойчиво подавал мой хронометр-дизоискатель.

Но прежде, чем я сообразил, что к чему, кто-то осторожно потрогал меня за рукав.

Я обернулся.

Рядом стоял приличного вида пожилой мужчина в коричневой вельветовой куртке и шляпе того же цвета.

Несомненно, он-то и был дизом,

- Здравствуйте, Вадим Федорович! - Мужчина почтительно приподнял край шляпы.

- День добрый... Однако...

- Захар Сапожников, - отрекомендовался он и улыбнулся: - Вспомнили?

Да, фамилию я вспомнил. Но разве можно было узнать в этом румяном здоровячке того спившегося старика, что облизывал пивные кружки в задрипанной забегаловке?!

Я уставился на него, как на восьмое чудо света. Неужто и впрямь Захар Сапожников, Сапог?!

Моложавая внешность, чисто выбритые щеки, ясный взгляд... Свежая сорочка... А главное - он покупал книги! Передав продавцу чек, он получил от него две пухленькие брошюры и переложил их в левую руку.

- Рад видеть вас в добром здравии, Захар, - ответил я. - А что не сразу признал - извините. Вы так изменились...

Он заулыбался.

Мы отошли в сторонку - к окну.

- Разрешите взглянуть на ваши приобретения, - попросил я, собираясь с мыслями.

Он протянул мне покупки.

Первая книга называлась "Теплица на дачном участке", вторая - "Имена Рюриковичей".

- Взял участок в садоводстве, - пояснил Захар, в свою очередь изучая меня. - Вот теплицу надумал ставить. Помидоры, болгарский перец и прочая петрушка. А эта - про Рюриковичей - для души. Все хочу докопаться, откуда мы, русские люди, пошли и где наши корни.

- Так-так. Очень интересно.

- Не ожидали? - понимающе усмехнулся он.

- Признаться, удивлен. По-хорошему.

И тут он поведал мне историю, суть которой сводилась к тому, что спустя месяц после нашей поездки в деревню брательники принялись копать новую яму для сортира на задах огорода и обнаружили кувшин, полный золотых монет. (Слово "брательники" было, кажется, единственным, сохранившимся в его речи от прежнего лексикона.) Клад после долгих споров сдали государству, а премию разделили честно, по-братски. Нормально получилось.