Александр Казанцев - Льды возвращаются

Что может происходить сейчас на Солнце? Туда искусственно доставлена «Б-субстанция». Появится ли там протовещество, начнется ли процесс, обратный образованию звезд, который нарушит установившийся цикл солнечных реакций? И как следует помешать этому обратному процессу, если он начнется? Чтобы решить, как это сделать, надо ответить на вопросы: что способствует делению протовещества, превращению его в наше обычное вещество, что нарушает связи, носителем которых является «Б-субстанция» и можно ли искать субстанцию ей противоположную?

Решить такую титаническую задачу может только весь научный мир. Здесь удача экспериментатора, на которую в лучшем случае считал себя способным Буров, — капля в океане исканий.

Эти искания на Лондонском конгрессе решено было начать, едва его делегаты достигнут своих лабораторий.

Что же теперь должен сделать Леонард Терми? Снова вернуться к проблемам ядерной физики? Должен ли он вернуться к ядерной физике, оставив свою биофизику, вернуться, но уже не просто к ядерной, а к доядерной физике, которая начала существовать после выступления Бурова на Лондонском конгрессе.

А рак?

Можно ли говорить об этом сейчас, когда Солнце тускнеет, когда раку человеческого тела противостоит «рак Солнца»?

Леонард Терми вздрогнул. Он почувствовал на своем плече руку жены.

— Мой друг, — сказала миссис Терми, — позвольте познакомить вас с почтенным джентльменом.

Солнце уже зашло, на палубе зажгли огни. Леонард Терми ничего этого не заметил и был несколько удивлен произошедшей на палубе переменой.

Он обернулся и увидел неподалеку показавшуюся ему издали красивой и элегантной молодую даму, а с нею рядом низенького плотного человека, нетерпели во переступавшего с ноги на ногу.

— Мой дорогой, это мистер Джордж Никсон, владелец газетного треста «Ньюс энд ньюс»…

— И правая рука Ральфа Рипплайна, руководителя организации «SOS», или, как они называют себя, «Service of Sun»? — добавил Леонард Терми.

— Я, право, не знаю, дорогой.

Мистер Терми не успел ничего сказать. Джордж Никсон с присущей ему развязной напористостью атаковал ученого:

— Хэлло, док! Как поживаете? Кажется, у нас с вами найдется о чем поговорить. Пройдемтесь. Вам не улыбается перспектива встать во главе великолепного исследовательского института? Директор… Можно и совладелец. Мы с вами поладим, не так ли? Моя жена что-то тут тараторила о раке. Сейчас много шарлатанов занимаются этой проблемой. Но вы-то не из их числа. Мы с вами знакомы еще по отчетам генерала Гровса о Манхеттенском проекте. Ха-ха!.. Я тогда таскал горячие угли сенсации из вашей атомной кухни. Как поживает папаша Оппи?

— Я не уверен, что вас очень интересуют мои дружеские привязанности, — сухо сказал Леонард Терми.

— К черту! — признался Джордж Никсон. — Деловые отношения куда устойчивее. И я вам их предлагаю. Если вы на пути к тому, чтобы поймать рака за хвост… то сколько вы хотите, док? Миллион я могу вам предложить сразу… Конечно, в акциях нашей совместной компании. Хотите выпить, док? Скажите, алкоголь предохраняет от рака? Я твердо в это верю. Мне было бы очень горько разочароваться.

— Я боюсь разочаровать вас в ином, мистер Никсон.

— Не бойтесь, старина, не бойтесь. Только не разочаруйтесь сами. Вам мало миллиона? Но я сперва должен узнать, как далеко вы зашли с раскрытием тайны рака.

— Я еще только собираюсь ею заняться, сэр.

— Вот как? Так какого же черта…

— Я совершенно не осведомлен, сэр, какого черта…

Мистер Джордж Никсон сдержался. Он угадил старого профессора за столик и приказал принести коктейль. Леонард Терми мрачно молчал.

— К делу, старина. Не надо водить меня за нос. Я-то уж все знаю. Вы подобрались к самому сердцу проблемы рака. Если узнать, что такое рак, то ему крышка. А за эту крышку я вам заплачу черт знает сколько… дам в придачу голову Ральфа Рипплайна.

— Вот именно, — повторил Терми, — Ральфа Рипплайна…

— Он чем-нибудь вам не нравится?

— Он… и не только он, заставляют меня именно сейчас заняться проблемой рака.

— Опять только заняться?

— Да. Заняться проблемой «рака Солнца».

Никсон присвистнул и откинулся на спинку кресла.

Он откусил кончик сигары, которую достал из жилетного кармана, сплюнул на палубу и достал зажигалку.

— О’кэй, — сказал он. — Значит, проблема рака, которым я могу заболеть, вами не решена?

— Не решена. И я буду заниматься иной проблемой, которую, если не ошибаюсь, сэр, поставили перед миром вы сами.

— К дьяволу! — заорал мистер Джордж Никсон, но сразу умолк, сдержавшись.

Подошел стюард и принес коктейли.

— Выпьем, старина, может быть, договоримся? Не умирать же мне от этого гнусного рака, который лезет ко мне оо своими клешнями со всех сторон! Выпьем!

Леонард Терми медленно поднялся с кресла, взял в руки бокал и выплеснул его в лицо Джорджу Никсону.

Джордж Никсон побагровел и кинулся на старого ученого. Но на руке его повисла Амелия:

— Мой дорогой, что, вы! Опомнитесь!.. Ведь он же спасет вас от рака!..

— Старая падаль, — прохрипел Джордж Никсон. — Он хочет спасти от рака их всех. — Он обвел налитыми кровью глазами собирающихся вокруг пассажиров. — Это ему не удастся!

Пассажиры удивленно смотрели вслед уходящему коренастому человеку с шеей атлета.

ЧАСТЬ 4. ЛЕДНИКОВЫЙ ПЕРИОД

Глава первая

СУГРОБЫ НЬЮ-ЙОРКА

…Когда-то за этот злосчастный дневник босс обещал мне миллион… лишь бы я побывал в африканском пекле.

Я готов был хоть в пекло, но по возможности без надгробных монументов, считал, что меня рогами дьявола не запугаешь, если из-за них выглядывают доллары, которые можно выменять на столь необычный товар, как искренность.

Однако монета оказалась неразменной. А не меняли ее просто потому, что она никому не требовалась.

Впрочем, может быть, она все-таки нужна хоть одному человеку на Земле? Например, славному парню тридцати лет, шести футов ростом, но уже не двухсот фунтов весом, с великолепным подбородком, выносящим не только удары кожаных перчаток, но и затрещины судьбы, с волнистыми, уже седеющими волосами, которые больше не застревают в колечках, нанизанных на тонкие пальчики. Что еще? Ах да, усики! К черту усики! Они сбриты в знак изменений, которые произошли в человеке, видевшем не только преисподнюю, встречаясь там с Гаргояой гаргон, с собственной совестью, но и заглянувшим по ту сторону ада, в страну, где нет завтра, где нет надежды…