Влад Савин - Союз нерушимый

— Вчера мы не сошлись во взглядах — говорит Лазарева — настолько, что ночью Кук прислал в «Националь» своих головорезов, чтобы убить меня или похитить. Кстати, тот, кто командовал ими, тоже вчера присутствовал здесь. Спасибо товарищам из СМЕРШ, что я вообще осталась жива. А пойманные бандиты рассказали много интересного, в том числе и про вас. Сейчас все арестованные уже в Москве, вместе с моим подробным рапортом — товарищ майор (это она к одному из своих спутников) удостоверение покажите, СМЕРШ Пятой Воздушной армии, что в Борисполе, самолет на Москву еще ночью ушел. Заигрались вы, гражданин Кириченко — аппаратные игры, это одно, а прямой сговор с врагами СССР, это уже на измену Родине тянет.

Так значит, была все же драка? Сидоренко или Кук, ты что идиот? Что он там с ней не поделил — или на ее прелести польстился, захотел чтобы непременно московскую и партийную — воистину, от баб все беды! Или все-таки решил, мне ее голову прислать? Учтем! А вы, товарищ Лазарева, блефуете. Мне доложили, что в «Национале» вы встретили случайно, каких-то друзей-фронтовиков (хотя странно, что такая фифа как Лазарева могла делать на фронте?). Может быть, кто-то из них и оказался из бориспольского СМЕРШ. Но Москва ничего знать не может, это не в ваших интересах, я же и Пономаренко утоплю!

Лазарева усмехается, и смотрит на часы.

— Тринадцать сорок. Позвоните по ВЧ Пономаренко. А я послушаю, что вам скажут.

Долго не соединяют. Наконец абонент у аппарата. Ору с матюгами, какого черта, Петро, что за штучки? Что себе позволяет твоя прошмандовка? Из-за нее одни проблемы — а расхлебывать придется мне, не тебе!

И тут пол уходит из-под ног, и выступает холодный пот. Потому что в ответ в трубке голос вовсе не Пономаренко.

— Гражданин Киричэнко, вы измэнник, или просто дурак? И считаете бандэровский мятеж в Киевэ всего лишь проблемой? Впрочэм, кто вы, товарищ Лазарева разберется. И послэ доложит, вы все еще товарищ Киричэнко, или ужэ нет.

Перед глазами все плывет. Чей-то голос рядом — аптечка есть, а то его удар сейчас хватит?

— Что ж вы молчите, гражданин Киричэнко? Нэ желаете признать свои ошибки, разоружиться перед Партией?

— Никак нет, товарищ Сталин! — ору в трубку — готов исполнить все, что Родина и Партия укажут! А также признать и исправить любые отклонения от генеральной линии!

Еще не все потеряно. Хотели бы арестовать — здесь бы уже были люди из НКГБ, с предписанием. И Сам бы со мной не говорил — зачем?

— Тогда мой совэт: слушайте товарища Лазареву. Она дурного не скажет. А уже после будэм решать, товарищ вы нам или уже нет. И надеюсь, вы понимаетэ, что с Лазаревой ничего случиться не должно?

Так точно, товарищ Сталин! Что еще ответить? Господи, если бы время вернуть назад! Хоть на пять минут — кого обматерил?! Или на день — знал бы, на километр не подпустил бы к Лазаревой этого «сидоренко»! Или на месяц — нечего было влезать в московские дела, и в автономии нашлось бы место. Или на полгода — зачем связался с этими, выжигать их из схронов «адским студнем», газами травить, чтобы все передохли! Обращение «гражданин» от Самого, мне — это однозначно, или вышак, или в лагерную пыль, двадцать пять лет по новому Указу!

— А у вас, товарищ Пономаренко, есть что сказать? — слышу приглушенный голос с того конца провода.

И голос Петро в ответ — ну, если только привет передать, от товарища Берии. Или вы позволите, товарищ Сталин, прямо сейчас ей краткие инструкции дать?

Так вот значит, чья она ППЖ? То-то слухи ходили, что Лаврентий Палыч за молоденькими красотками увивается, даже на улицах ловят и доставляют! А ему, выходит, не только красивые, но и умные нужны, вот эта Лазарева удачу за хвост и схватила. А Пономаренко меня слил с потрохами. Сам «товарищем» остался, а меня под статью? Падла, жив останусь, не прощу! Но сейчас — мне деться некуда. Смотрю, как Лазарева по телефону указания принимает. Ненавижу… и не дай бог, сейчас, хоть один волос с ее головы! Она после мою судьбу решать будет, не единолично конечно, но на основании ее доклада. И если с ней что-то произойдет — я не отмоюсь никак! Тогда останется — лишь с «сидоренко» в схрон, а я ж коммунист, а не бандит из села Голозадовка! Да и нужен ли я теперь «сидоренко»? Убьет и не поморщится — да еще прикажет своим, с меня кожу содрать, или пилой распилить живого, как с панами на Волыни. Разыграет перед своими казнь пойманного Первого Секретаря, «дело Бандеры живет и побеждает».

Закончила, мне трубку протягивает. Ору, вытянувшись по стойке смирно:

— Слушаю, товарищ Сталин!

И смешливый голос Петро в ответ:

— Алексей, прими совет напоследок. Лазареву слушайся как…, ну ты понял. И бога моли, чтобы твой приятель Кук в итоге болтался на виселице, для тебя это лучше всего. Шанс оправдать доверие у тебя есть, хотя честно, не слишком большой — но в твоих руках, и как Лазарева оценит. Все!

Слушайся как — самого товарища Сталина, хотел сказать? Из-за нее все — как бы я хотел, чтобы она, живой, попала бы в схрон к «сидоренко», и чтоб с ней там, как со всякими присланными комсомолочками, или учительницами… После чего мне самому лучше сразу застрелиться, нет, жить хочу! Но после я все припомню, если не упаду, а еще поднимусь!

— Товарищ Лазарева, какие указания будут? Жду ваших распоряжений.

Сижу во главе стола. А Кириченко от меня по левую руку, весь сжался, как будто воздух из него выпустили, вальяжность потерял. Факт измены Первого Секретаря решили не обнародовать, по понятным причинам. Пономаренко в инструктаже настоятельно рекомендовал мне, чтобы бывший Первый в Москву попал живым, ему еще надо на интересные вопросы ответить, что он знает о заговоре в центральном аппарате? То есть Кириченко, сейчас низведенный до уровня простой передаточной шестеренки, стал опасным свидетелем, и не только для Кука. Мне еще охрану к нему теперь приставлять?

За столом около тридцати человек — ключевые фигуры ЦК КПУ, Киевского обкома и горкома. Все гораздо старше меня, биографии вспоминаю, иные в Гражданской поучаствовали, заслуженные коммунисты, на меня поглядывают с недоумением… но я-то уже не студентка Анечка, какой была всего три года назад! А голос самого Сталина, и проводник его правильной воли — а вы, почтенные, у себя под носом заговор просмотрели, ведь наверняка кто-то догадывался, но предпочел не видеть? Так что после будут еще разбираться, те, кому надо, на ком еще вина лежит? С учетом вашего поведения при подавлении мятежа — так что шанс реабилитироваться у каждого есть.

— Ну ты прямо, ежовский палач в тридцать седьмом — шепотом ответил мне Смоленцев, с которым я перед началом поделилась мыслями — без всякого уважения к благородным сединам: виноват, на плаху. Нет, кто явно и сознательно, к тем строго по закону. А кто перестроиться не успел, когда мир изменился? Анекдот про «колебался вместе с линией партии» я рассказывал когда-то, помнишь?