Кир Булычев - Похищение Тесея

Во главе стола восседал царь Эгей, длинные завитые белые кудри и курчавая борода придавали ему несколько опереточный вид, он производил впечатление слишком ухоженного и напомаженного старого мужа молодой красивой жены, которая тщится доказать прочим его наследникам, что она-то позаботится о нем лучше прочих.

Медея сидела справа от него. Она беспокоилась, вертелась, покрикивала на слуг, особенно внимательна была к виночерпиям, — очевидно, что это пиршество стало одним из решающих моментов в ее бурной биографии.

Затем сидел Тесей, безоружный, лишенный сандалий, да еще оклеветанный. Правда, к счастью, юноша не знал, что он — робот-шпион Дедала и Миноса, иначе бы очень расстроился.

Между ним и Корой уместилась нимфа Левкотея, существо голубоглазое, нежное, полногрудое и страстное, она все норовила тронуть Тесея коленкой, но Кора успела предупредить юношу, что Левкотея страстно влюблена в Аполлона, который почитает ее в своем девичьем резерве и при первом возможном случае намерен ее обесчестить. А так как у Аполлона мстительный и мелочный характер, то Тесею Левкотею лучше за коленки не хватать. Впрочем, Тесей и не думал о коленках. Кора видела это по уже привычному жесту — когда принц Густав волновался, он начинал поправлять на переносице дужку несуществующих очков.

Далее располагались родственники и афинская знать, некие богатые фиванские оптовики и знаменитый родосский мореплаватель, чье имя никто не знал, но который выступал со смелой гипотезой, что Земля подобна чаше и именно поэтому океаны не выливаются с ее поверхности, как то случилось с несчастной Луной. А дальше, занимая все табуретки и все столы числом не менее пятидесяти, сидели совершенно одинаковые, словно клонированные молодые люди в полном боевом вооружении, наглого вида и грубые в манерах. Центром этого странного сборища был пожилой мужчина, во всем подобный самому Эгею, но не носивший пурпурных царских одежд и царского золотого обруча на голове, не завитой и не причесанный, а как бы нарочно грязный и всклокоченный.

От этого сборища исходил козлиный дух, грохот мечей и доспехов, наглые слова, но тем не менее никто их не боялся и не обращал на них внимания, как не обращают внимания в доме на вечно лающую собаку.

Кора сама догадалась, что впервые в жизни видит Палланта и его пятьдесят сыновей от различных женщин, нимф, наяд и океанид, которых он наплодил, рассчитывая в свое время занять афинский трон и снабдить каждого из сыновей выгодным местечком. Но этого не случилось — в свое время трон у него отобрал Эгей. Дело это давнее, темное, и своих прав на престол наглый Паллант и пятьдесят Паллантидов доказать никому не смогли, народ их не любил, и Палланту теперь оставалось лишь ждать, когда Эгей умрет или погибнет, чтобы захватить власть в Афинах. Можно представить, как все Паллантиды ненавидели своего дядю, но невозможно даже хоть на йоту вообразить их ненависть к Медее, которой приходилось скрывать от них своего сынишку Меда в высокой башне без входа и самой ночами кружить над башней в облике орлицы с зелеными перьями и когтями, оберегая башню от подкопов или штурма. Сколько раз Паллантиды устраивали на нее покушения! Так что Медея в Афинах ходила буквально по лезвию ножа. Правда, в ее грузинском характере было нечто, заставлявшее получать удовольствие от такой полной опасностей жизни.

Ах, что будет, если они узнают, что у Эгея есть еще один наследник, подумала Кора и не смогла сдержать усмешки.

Вначале несколько слов о значении праздника произнес сам Эгей, затем поднялся запасной афинский философ, из ранних стоиков или киников, который говорил долго. Гости начали таскать со столиков закуску, и уровень шума, постепенно повышаясь, перекрыл голос оратора. Тогда и Эгей взял со столика луковицу, разрезал ее кинжалом, снятым для этой цели с пояса, и вложил половинку луковицы в мягкую нежную плоскую лепешку. — Вина! — приказал он.

Виночерпий поспешил к нему с большим кувшином. Но Эгей велел начинать с гостей. Теперь следовало быть особенно осторожной. Виночерпий наливал поочередно — Коре, Левкотее, потом Тесею…

Тесей бросил встревоженный взгляд на Кору. Та ободряюще ему улыбнулась. Это отвлечение чуть не стоило Тесею жизни. Медея обернулась к Эгею. — Пора? — спросила она, чуть улыбаясь. — Ты уверена? — спросил Эгей. — Корабль под парусами Миноса, который привез его сюда, таится в бухте Тридда всего в часе ходьбы от твоего дворца. Скорее всего он не только шпион и лазутчик, но и убийца.

К счастью, у Коры был абсолютный слух. Она слышала шепот царственных супругов, словно они прикладывали губы к ее уху.

— Как жаль, — сказал Эгей. — Может, сначала допросим его?

— Со дня на день появится Дедал. Тебе еще не хватало шпиона и убийцы! Ты потеряешь трон!

— Я согласен, — сказал Эгей и с печалью во взоре отвернулся от Тесея, который сидел неподвижно, чувствуя неладное, но не зная, откуда ждать опасности.

Медея провела рукой над чашей с вином, стоявшей перед Тесеем, и Кора увидела, как тонкая струйка белого порошка протянулась к красной поверхности вина.

Кора нащупала рукоять меча и постаралась положить его на колени так, чтобы он оставался прикрыт хитоном. Прекрасная Левкотея заметила это движение, и, как назло, в этот момент острый конец меча ткнулся ей в бедро.

— Ах, — тихо сказала Левкотея. — Что вы со мной делаете? Кора не нашлась, что ответить. Но внимание их было отвлечено мужем достойным, бородатым, полным, который нес большой поднос, где лежали какие-то плоские штуки, неизвестные Коре и сразу насторожившие ее. Нервы были и без того на пределе, а тут еще что-то вроде жареных осьминогов.

Но никого, кроме Коры, штуки на подносе не смутили, когда муж достойный склонялся к гостю, тот брал штуки с подноса и натягивал на руки — это были перчатки, что окончательно сбило Кору с толку. Перчатки!

Тем временем многочисленные слуги с подносами, на которых лежали куски мяса, быстро проходили мимо столов и кидали руками мясо на блюда, стоявшие перед гостями. Мясо было горячим, от него поднимался пар.

Все смешалось: рука Медеи над чашей Тесея, полная рука Левкотеи, отталкивающая конец меча, поднос с мясом — кусок его шмякнулся на тарелку перед Корой, наконец, перчатки, которые бросил достойный муж со своего подноса. Это были кожаные перчатки. Кора кинула мимолетный взгляд вокруг, и увидела, что все гости дружно натягивают перчатки на руки и берут ими куски горячего мяса. Перчатками рвут мясо на куски, перчатками отправляют куски в рот… Господи! Они еще не изобрели вилок! Но все-таки с античной тонкостью вышли из положения: руки остаются чистыми, да и не обожжешься — перчатки кожаные. Интересно, знают ли об этом ученые, или Кора совершила великое историческое открытие?