Ольга Елисеева - Львиный Зев

- Где здесь выход? - спросила Зейнаб высокого сухопарого "могильщика".

- Там же где и вход, - усмехнулся он.

Его высокомерный тон не понравился королеве-самозванке.

- Я хозяйка Лотеаны, - дернула бровью она. - И если "могильщикам" есть о чем просить меня, они могли бы прийти во дворец.

- Просить будешь ты, - все также глухо отозвался маг. - Придержи язык, женщина, здесь никто тебя не боится.

Зейнаб вынуждена была замолчать. Она прекрасно понимала, что сила сейчас не на ее стороне. Две недели назад войска беотийского короля устроили в городе резню и уничтожили вёльфюнгских кнехтов. Красавец Ульв исчез, как это случалось в последнее время со всеми, кто попадался под горячую руку Хагена. Сам Хаген...

О нем Зейнаб не могла думать без содрогания. Король настолько изменился, что перестал походить на себя. Раньше это был угрюмый, долго обдумывавший каждый шаг человек, склонный к неожиданным порывам благородства. Теперь он не терпел возражений, зеленел от гнева при любом, неловко брошенном слове и карал... Карал без устали и пощады. Так от королевского гнева пал даже Аль-Хазрад, казалось, имевший большое влияние на Хагена, и никто из "могильщиков" не возразил. Что было особенно странно.

Даже беотийские полководцы не узнавали Хагена. Манеры владыки Плаймара изменились настолько, словно он заново родился. Хаген перестал ежедневно упражняться с мечом в холодной охотничьей зале, почти не встречался со своими генералами за кубком старого альгусского, не приглашал к себе красивых женщин, не выбирал скакунов и борзых из богатых арелатских трофеев.

Зато теперь он часто уединялся в своей комнате, принося туда тяжелые фолианты с древними письменами. Стража слышала из-за двери тихий, ровный, словно неживой голос короля. Казалось, он разговаривает сам с собой. Некоторые шептали, что черный маг вошел именно в эту комнату и не вышел. Страшные слухи передавались от ночного караула к утреннему, а едва начинала брезжить заря, мертвые тела болтунов находили во рву. Короля часто посещали "могильщики", наводившие безотчетный ужас на охрану.

- Почему его величество король Беота Хаген выбрал для встречи со мной столь странное место? - осведомилась Зейнаб, придерживая при ходьбе изумрудный шелк своего платья. Она ежилась всякий раз, когда ее башмачки наступали в скользкие вонючие лужи на полу. "Чего ради Хаген удалился в эти катакомбы за городом?" - думала она.

- Его величество все скажет сам, - монотонным голосом сообщил маг.

"Я только теряю время с этим истуканом!" - женщина пожала плечами.

Раньше она не опасалась Хагена, хотя и была в полной его власти. Мужчина мужчине рознь. За свою жизнь, сходясь со многими сильными мира сего, королева научилась различать, кто из них нес в себе настоящую угрозу. Хаген к ним не относился. Для этого он был слишком неуверен и слишком старался скрыть эту неуверенность.

Но теперь... Зейнаб поежилась, вспомнив холодный, ощутимо тяжелый взгляд глаз беотийского короля, когда он вернулся из поездки куда-то на юго-восток. Воины, сопровождавшие его, были напуганы и подавлены. Почти все они потом исчезли, подобно тем многим, кто словно растаял в глухой ночи за последнее время.

- Мы пришли, женщина, - "могильщик" толкнул рукой каменную плиту. Она поехала в сторону, осыпая с потолка песок под ноги фаррадки.

- Входи.

Зейнаб ощутила тычок в плечо. Самозванная, не признанная, но она все же была королевой! Никто не смеет так обращаться с ней! Поэтому маг еще не успел отвести руку, как получил острым локтем под дых.

- Не смей меня трогать, змея! - воскликнула фаррадка.

- Не стоит так горячиться!

Зейнаб показалось, что громовой раскат прокатился под сводами пещеры. Каменная плита открыла перед ней просторную крипту с низким потолком и стенами, испещренными множеством барельефов, настолько отвратительных, что королева зажмурилась. Части человеческих тел срастались и перетекали в чешуйчатые хвосты рыб, головы выглядывали из львиных пастей, люди рождались, выходя из лона змей, или погружались во чрева китов и дельфинов, оплетались щупальцами осьминогов, совокуплялись со странными животными, описания которых невозможно было бы встретить ни в одной книге.

- Где я? - потрясенно прошептала Зейнаб.

- Там, где ты была всегда, - голос исходил из глубины крипты, освещенной несколькими масляными лампами.

Там, на каменном кресле с низкой спинкой сидел кто-то в свободных черных одеждах, ниспадавших до самого пола.

- Ты удивлена, не так ли?

- Хаген? - только и могла произнести Зейнаб. - Что это значит?

Человек склонился вперед, внимательно рассматривая свою гостью.

- Это значит, что я очень болен, Зейнаб, - сообщил он. Его голос казался чужим и непохожим на голос короля Беота.

Где она могла слышать эти резкие нотки? Неужели? Так, именно так говорил Аль-Хазрад!

- Ты догадалась? - маг удовлетворенно кивнул. - Ты всегда была умной женщиной, я ценил тебя.

Зейнаб сделала шаг назад.

- Не стоит, - пожал плечами маг. - Зачем? Отсюда нельзя убежать. Все коридоры и залы подземелий полны моих слуг. Моих? - "могильщик" усмехнулся. - Когда-то они были моими, как это тело когда-то принадлежало Хагену, королю Беота. Кстати, он здесь.

Зейнаб непонимающе воззрилась на мага, взявшего небольшую глиняную лампу у себя с колен и погрузившего ее в пылающий светильник с маслом. Из тонкой щели раздался душераздирающий вопль.

- Это меня все еще развлекает, - усмехнулся колдун, ставя лампу на место. - Я теперь никогда не расстаюсь с ней, - он снова посмотрел в непонимающее лицо Зейнаб и покачал головой. - Ты ничего не видишь вокруг себя, женщина. Вообще ничего. Только круги на воде от брошенного камня. Так было со всеми и ними. С Арвеном, с Хагеном, с твоим глупым Ульвом...

- Где он? - сдавленно спросила королева, исподлобья глядя на человека в черном. Не то чтобы ее очень волновала судьба вчерашнего любовника, но женщина почувствовала, что маг сделал паузу именно для того, чтобы она спросила, а умение поддерживать разговор, особенно с таким собеседником, как Аль-Хазрад, - большое искусство.

- Он здесь, - засмеялся "могильщик". - Мы все здесь, кроме Арвена, и это надо исправить, - маг щелкнул пальцами.

В тот же миг еще одна плита отъехала от правой стены, и двое "могильщиков" ввели в крипту нечто, отдаленно напомнившее Зейнаб прекрасного вёльфюнга. Пошатываясь, предводитель наемников повалился перед колдуном на пол. Он был страшно изуродован и жил, казалось, только по повелению древней магии, двигавшей его истерзанным телом.

- Видишь, - ласково сказал Аль-Хазрад, - с ним ничего не случилось. В этот миг Ульв повернулся к Зейнаб, и она смогла заметить, что в левой стороне груди у него нет сердца. - Ничего, как и со всеми нами.