Пол Ди Филиппо - Странные занятия

Ни в чем не повинных, таких, как Факван Флетчер.

Бедный Факван!

И как бы она ни разыгрывала хладнокровие, катастрофа ее напугала.

До чертиков напугала…

И привела в такую ярость, что хотелось драться!

Ну погодите, дайте мне только добраться до этого свихнувшегося сукина сына, уж он-то заплатит!

Вдалеке, словно веселые баньши, завыли сирены.

Шенда вскочила на ноги.

— В машину этого сукина сына. Скорей!

На лице Турмена отразилось полнейшее недоумение.

— Но полиция…

— Куплена! Полицейские и этого гада, и его хозяев знают! Они одну и ту же задницу лижут! Поверь мне!

Наклонившись, Турмен поднял на руки лежащего без сознания убийцу. Шенда заметила, как калека Свон пытается скрыть, что кривится и ухает от натуги.

— Ох, Турмен, я забыла. Ты справишься?

— Справлюсь…

Вдвоем они затолкали неизвестного на заднее сиденье «джетты». Достав из багажника веревку, Шенда связала ему руки и ноги. Кенарь вспрыгнул пленнику на грудь и устроился там, как гордый часовой. Шенда с Турменом сели впереди. Машина тут же сорвалась с места, чтобы унестись в сторону, противоположную той, откуда из-за угла квартала выворачивали пожарные машины.

— Куда мы едем?

Шенда сама не знала ответа на этот вопрос, пока Турмен его не задал. Но стоило ей открыть рот, как следующий шаг стал очевиден.

— К моей тете.

Только Тити Яйя способна теперь ей помочь.

По дороге Шенда рассказывала Турмену про попытки вымогательства у «Каруны» и других заведений города.

— За всем этим стоит «Мараплан»! Это Мили с его треклятым «Цинго»! Он почитай что пообещал мне что-то подобное. А я, идиотка-разумница, ах какая ловкая, какая умелая, возомнила, будто сама со всем могу справиться! И посмотри, к чему это привело! Как это обернулось для Факвана!

Шенда чувствовала, что из глаз у нее вот-вот хлынут слезы. Нет, только не сейчас. Ради толики облегчения она несколько раз с силой ударила кулаками по рулю, машину занесло, и Шенда поспешила взять себя в руки.

— Нельзя так себя винить, Шенда, — сказал Турмен. — Если власти тоже в этом замешаны, что бы могла ты сделать?

— Многое! Например, нанять охранников.

— И тогда, возможно, погибло бы еще больше людей. Ведь этим парням плевать, сколько после них остается трупов.

Шенда повернулась, вглядываясь в лицо своего спутника.

— Ты как будто уж слишком уверен. Что тебе известно?

Турмен поделился тем, что знал.

— Лай Бабуи, — прошептала Шенда. El pulpo[40] отращивал все новые и новые щупальца. И громче добавила: — Значит, те сволочи, которые стоят за «Цинго», это те самые, которые отравили вас в Персидском заливе, черт побери!

— Очень похоже на то.

— Ненавижу их!

Помолчав немного, Турмен сказал:

— Ну, меня тоже долго переполняла ненависть. А потом ты сказала мне, что все это дело прошлое.

Шенда была слишком зла, чтобы прислушаться к собственному совету.

— Теперь оно снова новое. Начинай злиться.

Их груз не пришел в себя за время поездки через весь город. Через двадцать минут Шенда оказалась в нужном районе и припарковала машину перед солидным с виду кирпичным домом, где жила Тити Яйя.

Они втащили убийцу на крыльцо, как мешок с мукой, а пухленький одуванчик Кенарь, позвякивая табличками на ошейнике, каким-то образом вскарабкался следом, неуклюже перепрыгивая со ступеньки на ступеньку. Шенда позвонила в квартиру тети, чтобы ее разбудить, но дверь открыла собственным ключом. Затем они быстро проскользнули в выложенный плиткой вестибюль, так что никто не заметил их не совсем обыденного появления.

— Лифт тут есть? — задыхаясь, спросил Турмен.

Шенда тоже хватала ртом воздух. Все казалось нереальным.

— Лифт не нужен. Нам по коридору.

Они едва ли не волоком потащили своего пленника по плиткам. В конце коридора уже открывалась дверь.

На пороге стояла Тити Яйя, старшая сестра матери Шенды Консоласьон Амадо.

Ла Иялоча.

На невысокой подтянутой старушке были белый байковый халат и бархатные шлепанцы. С ног до головы ее украшали ожерелья и браслеты. Длинные распущенные угольно-черные волосы совсем не вязались с морщинистым лицом цвета темного меда. Столь же неправдоподобной (но для Шенды успокоительно привычной) была исходящая от нее, сияющая в ее глазах жизненная сила с примесью сексуальности.

— Я не спала, — сказала Тити Яйя. — Вороны сказали, сегодня ночью жди беды, Шен-Шен. А утром по дороге в магазин я увидела у себя на пути искривленную ветку Элеггвы. Я сразу поняла, что тебе понадоблюсь.

— Ох, Тити! Все пропало!

— Что сможем, исправим. Хотя скажу сразу — знаки неблагоприятные.

И вот входная дверь заперта, они в безопасности, насколько это вообще возможно в такой ситуации.

Шенда огляделась по сторонам. Ничто в квартире не изменилось с тех пор, как перепуганная и заплаканная пятилетняя девочка приехала жить здесь после того, как в крэковом угаре ее отец Тресвант Мур убил сперва Консоласьон, а после себя самого.

Вся мебель — старомодная и безупречно чистая, по большей части накрытая прозрачными пластиковыми чехлами. Потертые дорожки вычищены пылесосом так, что в них нет ни пятнышка. Искусственные цветы и безобидные гравюры на приставных столиках и по стенам с бумажными обоям. Воздух напоен запахами стряпни, давней и свежей, к ним примешивается едва различимый аромат омьеро — крепкого травяного варева, который ни с чем не перепутаешь.

Такая обыденность, такая нормальность — квартира, как у любого алейо, как у любого неверящего.

Взгляд Шенды перескочил на алтари и часовенки, земные обиталища небесных богов ориша и духов загробной жизни эггун. Покрытые и задрапированные разноцветными тканями, уставленные статуэтками, картинками, вазами, горшками и принадлежностями жертвенных ритуалов. Обложенные приношениями в виде живых цветов, игрушек, сигар, рома и пищи.

Квартира Тити Яйя была casa de santo[41], храмом Сантерии, местом сотен и тысяч церемоний, ежедневных, еженедельных, ежемесячных, ежегодных обрядов, ритуалов искупления, вхождения духов в тело, испрашивания чуда и воздаяния, творения заклинаний и очищения от проклятий, убежище для страждущих и место собраний для Тити Яйя и ее сестер и братьев: женщин-лайоха и мужчин-бабалаво.

Все это подрастающая девочка по имени Шенда Мур воспринимала как должное. Она почти не задумывалась о священных странностях, которые часто происходили прямо у нее на глазах. Tambors, rogacion de cadeza, Pinaldos[42]. Все это было частью нового дома и новой уверенности в жизни, появившихся, когда ее взяла под крыло незамужняя тетушка.