Александр Лукьянов - Старик с обочины

– Однако мы наглядно убедились, что это не так. -закончил Старик импровизированную лекцию и с удивлением убедился, что его внимательно слушали.

– Где-то я читал, -сказал Редька, прихлёбывая из фляжки, -что авиаконструкторы по всем их формулам доказали, что майский жук летать не может. Но он с их выводами не знаком и потому летает.

– Американский Фонд научных исследований аномальных зон обещал вознаграждение в пять миллионов долларов тому, кто передаст им образцы тканей гриба-людоеда.

– Ну, и на хрена мне здесь их доллары? -удивился Выхухоль.

– Отчего же, они согласны заплатить товаром. -хмыкнул Старик. -Представляешь, переправляют тебе пять вагонов жевательной резинки, поп-корна и кока-колы. Или других общечеловеческих демократических ценностей, каких душа пожелает. Только, думаю, что ни Боров, ни даже лукьяновские отморозки на такое даже за горы золотые не пойдут. И дело тут ни в риске, что там риск, когда жизнь – копейка. Представить страшно, что америкосы сотворят, если грибок получат.

– Оружие? -быстро спросил Крест. -Во гады, а! А фиг им! Любой у нас в Зоне скорее сам в крематорку прыгнет, чем такое сотворит.

– Так то у нас. -Тихоня с хрустом разгрыз незрелое яблоко и сморщился. -А вот в Канаде в шестьдесят седьмом какой-то орёл-сталкер таки выволок из Зоны банку с ведьминым студнем. Так там потом целый Карригановский институт медным тазом накрылся. Открыли манипуляторами фарфоровый контейнер, а студень хлынул наружу. Всё, с чем он соприкасался, тоже превращалось в студень. Образовалось несколько тонн, эта масса проломила пол и провалилась в подвалы. Людей угробили – без счёта. В общем, развалины лаборатории залили крепчайшим бетоном и облицевали фарфоровой плиткой так, что получился огромный куб. Ну, саркофаг вроде чернобыльского… Повесили бронзовые мемориальные доски с именами павших во имя науки и скорбят каждую годовщину. Молитвы, флаги матрасно-полосатые…

– Говорю же – гады! -подтвердил Крест. -Так и надо проклятым.

Территория бывшего СССР

Сибирь Усть-Хамский район Хамской области

Аномальная Зона внеземного происхождения

Блохино

21 час 05 минут 13 августа 2007 г.

Вопреки ожиданиям крайняя изба в Блохино оказалась в сносном состоянии и даже сохранились засовы на двери. Выгонять из неё также не пришлось никого, кроме непонятно что делавшей там семьи тушканцев. Возмущённо запищавшие грызуны проворно выскочили и унеслись прочь, но матёрый самец успел-таки на прощание дать знатного пинка замешкавшемуся Тихоне. Парень сгоряча поклялся зажарить обидчика, но того, разумеется, и след простыл под дружный хохот и аплодисменты всех «курортников».

– Теперь ты обесчещен. -трагическим голосом объявил ему Бобёр. -Такие оскорбления смывают кровью, не иначе. Ищи его и пока не вызовешь на дуэль, не возвращайся.

– Заткнись, Бабер! -огрызнулся Тихоня, делая ударение на первый слог.

– Хватит вам. -оборвал их Выхухоль. -Чтоб не цапались, будете дежурить первыми. А вот зажарить никого, кроме себя, не получится: печь совсем развалилась, такую топить – только избу спалить.

– Значит, без чая. -печально подытожил Водила. -Опять сухомятка…

– Что-то сна ни в одном глазу. -сказал Старик. -Давайте, я первую смену посижу. А Тихоня с Бобром лучше пусть сейчас свяжутся с Хрычом и Боровом и расскажут, как у нас дела. Обещали отчитываться – будем выполнять.

– Баклажан велел тебя не напрягать дежурствами.

– Э, какой там напряг – всего два часа.

– Я посижу со Стариком. -вызвался Гоблин. -До одиннадцати.

– Ну, хорошо… – с сомнением согласился Выхухоль. -Все остальные – быстро закусывайте, выходите тройками и четверками «до ветру», потом размещайтесь дрыхнуть вон там на полу, головами к стене.

– Аминь! -встрял неугомонный Ушастый.

Экспедиция крепко устала и не заставила себя долго уговаривать. Уже через полчаса в тесноватом доме вообще ступить было некуда: все лежали бок о бок, с головами на рюкзаках и автоматами под правой рукой.

– Сапоги бы снять. -сонно помечтал Ниндзя.

– Ага, чтоб мы тут задохнулись. -не менее сонно парировал Ушастый. -Спи давай, ловец наслаждений…

Послышалось хоровое сопение.

Старик и Гоблин сидели у разбитых окон и молча смотрели на темнеющее небо, поросшую мелкими кустиками дорогу, темнеющую стену ельника, в котором произошла встреча с несчастной жертвой гриба.

– Ты здесь недавно, Старик, и, наверное, не замечал, -вдруг тихо сказал Гоблин, -какие красивые места есть в Зоне? Бардзо добже! Вот, кажется, ничего кроме смерти, там нет, а глаз оторвать не можешь… Погляди, какое небо! А вон те кусты сразу за электрой! Да взять хотя бы глиняную пустошь с синей колючкой на подходе к Блохино – ведь это ж чудо, надо только разглядеть.

Мысленное досье на Гоблина

Гоблин – жилистый высокий мужик, скорее выносливый, чем сильный. Тёмное лицо, густые брови. Обладает своеобразным чувством «чёрного юмора», за что и получил прозвище. Иногда вставляет в речь невесть откуда нахватанные польские словечки. Прошлой жизни не скрывает, но и в подробности о ней не вдаётся. Угодил в тюрьму в двадцать два года как «стрелочник» за нарушение начальством правил техники безопасности на стройке, в результате чего кто-то погиб. По какой-то нелепой случайности был отправлен вместе с закоренелыми уголовниками в Зону. Раненым пробился к Лукьяновке, но тамошние порядки ему претили. С первым же караваном ушёл в Черново. Умелый охотник, трудолюбивый и старательный рабочий, но заготовка мяса и колка дров при Пельменевском «ресторане» для него работа, а не призвание.

– Поэт…

– Ну тебя, я ж серьёзно. Вот вспоминаю, что до Зоны было и, не поверишь, ничего доброго в памяти вовсе не возникает… как там по школьной программе, в «Ревизоре»-то… одни рыла, рыла, рыла кругом. Мне вот ровно тридцать. Первые десять лет – вроде ничего, а потом – только дерьмо кругом, по макушку в нём сидишь, захлёбываешься. Одноклассники – малолетние пивные алкоголики, одноклассницы – сопливые шлюшки. телевизор тебе тоже сплошь о дерьме – о банкирах, киллерах, проститутках, президенте. Чистого ничего не осталось. То есть вообще. А вот тебе «Двенадцатый канал»! А вот тебе реклама! А вот тебе мультики для дебилов! Учительница, идиотка старая, повесила в классе матрас полосатый, ну флажок то есть. Прицепила, когда велели, портрет с крысиной президентской харей. Курицу чернобыльскую, мутанта с двумя головами в рамочке поместила, текст гимна вывесила. И давай патриотизьм воспитывать, пся крев. А зачем ей? Сама ведь во всю эту лабуду не верит. И хоть бы из-за денег, так нет – ни хрена ж не платят, сосиски из генетически модифицированной макулатуры жрёт, в китайских пластмассовых лаптях ходит. А вздумаешь ей что сказать, так сразу включается, словно магнитфон и начинает, и начинает… Зудит: такие, как ты, мол, против наконец наступивших порядка и стабильности, тебе, мол, плохо, когда демократической и процветающей родине хорошо… Ну дура и дура! Какая, на фиг у меня родина? Что у меня в этой родине? Всё разворовано, а что украсть нельзя, то обгажено сволочью этой, хозяйчиками жизни…