Сергей Мусаниф - Осина и серебро

Теперь все гораздо сложнее. В цивилизованной части нашего мира, куда я не включаю только развивающиеся страны Африки и труднодоступные районы Латинской Америки (Но жить там я не хотел, во-первых, и не смог бы, во-вторых. Я и на индейца-то не очень похож, так что уж говорить о неграх?) каждый здравомыслящий индивидуум вынужден таскать с собою целую пачку разнообразных документов, благодаря компьютерному учету подделывать которые становится с каждым веком все труднее. Меньший багаж документов существует только в России, да и фальсифицировать их из-за постоянно царящего в стране бардака значительно проще, поэтому в конце девятнадцатого века я и подался сюда. Революции и гражданскую войну пережил без особого труда, во времена правления Сталина старался держаться как можно тише, дабы не загреметь в лагеря как шпион капиталистического мира, в порядке самозащиты ушел в сорок первом году добровольцем на фронт, где и насмотрелся столько такого, что смертные проделывали друг с другом, что мучавшие меня с детства угрызения совести отошли на второй план. Что стоит смерть одного человека от зубов вампира, по сравнению со смертью миллиона в газовой камере или печи крематория? А с чем можно сравнить ковровые бомбардировки городов? А применение ядерного оружия?

Вампиры, по крайней мере, истинные вампиры, всегда тщательно выбирают свои жертвы, взвешивая человека на беспристрастных весах справедливости, и никогда не наносят удар, если человек этого не заслуживает своими предыдущими деяниями, ибо знают, что любая жизнь бесценна. Конечно, не стану отрицать, что в каждом правиле бывают исключения. Один мой старый (на самом деле, старый) знакомый, Джон-Пол Уиллард, будучи истинным вампиром, убивал по несколько человек в каждую ночь, причем ничем при выборе мишеней не руководствовался. Не то, чтобы его мучила какая-то особая жажда… Ему просто нравился сам процесс.

Смертные же, эфемерные по природе своей, живут так мало и так быстро, что, казалось бы, должны во главу угла ставить любую жизнь, тем более, жизнь человеческую. Так нет же! Они погрузили мир в кошмар из мелких локальных конфликтов, крупномасштабных войн и межгосударственного терроризма. И в этом море убийств доля вампиров подобна лишь небольшой капле. Если смертные не уважают сами себя, так за что уважать их мне?

Конечно, кое-какие отложения на черный день у меня были всегда, но в послевоенной полуголодной России выделится — значит нажить неприятностей на свою бессмертную задницу. Так что я немного повосстанавливал колхозы, немного поподнимал целину, зато в начале шестидесятых зажил, как человек, прошу прощения за случайный каламбур.

С тех пор все было тихо. Период холодной войны, Брежневская оттепель, последовавшее за ней Андроповское похолодание… В перестройку и после нее то уж и вовсе не было никаких проблем. Стоило лишь властям объявить гласность и плюрализм мнений, так отовсюду вылезло столько разных чудиков, что несколько старомодный и консервативный вампир сразу же затерялся на их фоне. Я уже мог бы даже и не маскироваться и прогуливаться по улице без темных очков и с трансформированными клыками, и никто не обратил на меня внимания, но приобретенная с опытом осторожность воздержала меня от этого шага.

Пару лет назад я встретил Ольгу, и стало совсем хорошо. А потом…

Потом вся эта сегодняшняя ерунда. Конечно, сам по себе эпизод был для меня не опасен, но пробудил к жизни вторую половину моей натуры, несомненно, более мудрую, и так же несомненно, худшую. И она говорила мне, что дело пахнет бедой. Большой бедой.

— Я не могу с тобой разговаривать, когда ты все время витаешь в облаках!

Хорошенькое обвинение для нежити.

— Прости, — сказал я и посмотрел на часы. — Уже поздно, нам обоим пора ложится спать.

На что мне было заявлено, что она удивиться, если сможет хотя бы сомкнуть глаза после сегодняшних событий, но место действия таки перенеслось в спальню, и мне даже не надо было пускать в ход свои маленькие хитрости, чтобы через десять минут Ольга заснула крепким здоровым сном мертвецки усталого человека.

Сам я спать не пошел. Мне спать? Вампир — создание ночное, а после сегодняшней охоты меня просто переполняла энергия.

Когда мне было семьдесят лет и пришлось симулировать свою собственную смерть, меня навестил отец. Он сказал, что по меркам нашего племени у меня наконец-то закончилось детство и я созрел для второго серьезного разговора.

— Мигель, — сказал он. Он уже давно не называл меня «сыном». Глупо было бы обращаться «сын» к человеку, возраст которого на вид не отличается от своего собственного. А хронологически… Полагаю, что он годился мне в прадедушки, причем вы можете сами подставить нужное количество «пра». — Как часто ты охотишься?

— Как придется, — сказал я. — Раз в месяц, иногда чаще, иногда реже.

— Как и все мы в молодости, — сказал он. Мать я потерял из виду лет тридцать назад, но до меня доносились слухи о какой-то новой звезде французского двора, которая, по описанию, по крайней мере, была точь-в-точь как та женщина, что произвела меня на свет. — Но с возрастом, разменяв свое второе столетие, ты поймешь, что в столь частой охоте нет необходимости. Да, вампиры зависят от человеческой крови, которая подпитывает их способности, их бессмертие, но со временем организм приспосабливается и тебе нужно все меньше и меньше крови, чтобы пребывать в форме.

— Сколько тебе лет? — спросил я.

Он ответил.

— И как часто ты нуждаешься в крови?

— Я охочусь не больше раза в несколько лет, — сказал он. — И тебе советую заниматься тем же. Сейчас ты молод и неуязвим, по крайней мере, так тебе кажется, но на самом деле это не так. Стоит тебе потерять осторожность, и… Понимаешь, кровь для вампира — как хорошее старое выдержанное вино.

— В каком смысле? — спросил я. — Похмелья не бывает, что ли?

— И это тоже, — он позволил себе улыбнуться. — Хорошее вино делает тебя молодым, сильным, смелым и безрассудным. И в то же время глупым и уязвимым. Половина наших соплеменников умерли от собственной глупости. Они превратились в пьяниц, кровь заменила им вино, они выходили на охоту каждый день, убивали всех, без разбора, потеряв страх. Естественно, что ни один из них долго не протянул. Люди в большинстве своем — мелки, жадны, двуличны и слабы, но ни один из нас не выстоит против целой толпы. У людей есть свои приемы, ты должен о них знать.

— Да, — сказал я. — Осина и серебро.

— И холодная сталь, перерубающая твою шею. В первые сто лет жизни вампира кровь нужна ему часто, потом организм перестраивается и для поддержания жизни ее нужно все меньше и меньше. Не забывай об этом. Не бери себе больше, чем это необходимо.