Евгения Белякова - Принцесса Зефа

– А как иначе вы можете понять друг друга? – заинтересовался Тримс.

Я вспомнил о своем умении создавать яды и решил, что это именно тот случай, когда их стоило бы применить.

Тишину нарушил лопнувший голосом Тропа динамик внутренней связи.

– Андрей, на мостик. Боевая тревога. Капитан рассчитывает на ум Принцессы.

Под конец, по-моему, Троп задохнулся или сжевал себе язык.

Боевая тревога напомнила мне о еще одном освоенном в Академии умении, но это уже совсем другая история.

3.

Повторять два раза Тропу не пришлось. Я был рад избавиться от общества Тримса и от неаппетитных подробностей методов производства этого желе, поэтому выскочил из медотсека и сразу же напоролся на какую-то сатану. Сатана зыркнула на меня узким черным глазом, глухо зарокотала и потопала прочь. Было в ней метра три роста, брела она, согнув мощные костистые плечи, и воняло от нее паленой шерстью. Позади болтался скрученный в жгут пучок хвостов, неприятно царапающий по полу.

Такого я еще не видел. Прадедушка Зефа? Домашнее животное Рема?

Раздумывать было некогда, и я побежал по коридору, чувствуя, как неприятно ноет сердце. Ниши в стенах мигали аварийным красным. Вибрации под ногами выдавали произведение какого-то сложного маневра, "Ромерру" явно сейчас неподвластного.

Проклиная мориев с их манией героических побегов, я ворвался на мостик.

– Мы не сдадимся! – хрипло орал Зеф, тыкая хлыстом куда-то в ухо съежившемуся пилоту. – Мы будем убегать до последнего!

Пилот втягивал голову в плечи и жал кнопки наугад. Зеф для него был страшнее смерти. У дверей, совсем по-человечески пригорюнившись, сидел Троп. При взгляде на него у меня сердце кровью облилось – не думал я, что наш боевой офицер способен впасть в такую хандру. У него аж губы побелели, странно выделяясь на смуглом лице. Перед Тропом стоял настежь распахнутый короб алтаря. Оплавленные ремни валялись рядом. Я заглянул в алтарь. Пусто.

Рем, завидев меня, пробрался сквозь стволы елок и, взяв под ручку, ласково, но настойчиво отконвоировал к Зефу.

Зеф оставил в покое пилота, повернулся.

– Андрей, – неожиданно спокойно сказал он. – Мы все умрем. Наша обязанность – сохранить твой генетический материал.

И сунул мне в руки какую-то банку.

В это же время экран за его спиной раздался и сквозь шумы продрался облик некого осиянного золотистым светом джентльмена, в натянутых на пухлые ляжки белых лосинах.

– Как недостойно, – скучливо сказал джентльмен, – как неестественно жить так, как вы живете…

Его явно одолевал аристократический сплин. Он и в панель управления тыкнул с таким скучающим и брезгливым видом, словно Зевс в кружку с прокисшей амброзией.

Где-то под нами грохнуло так, что я не удержался на ногах, приложившись затылком о ближайшую сосну. В глазах потемнело.

– Дельвинары, – хрипло сплюнул где-то рядом Рем, и по его интонации я не сразу разобрался – название ли это расы или отборный морийский мат.

На меня рухнул клубок искрящих проводов, пилоты дружно загалдели.

Осиянный джентльмен взирал на нас с экрана с сонным отеческим видом. У него на затылке что-то дымилось.

Зеф подхватил меня за шкирку, приподнял и проникновенно выдал:

– Все зависит от тебя. Торопись!

И опять всучил мне эту банку.

– Что за раса? – орал я, подталкиваемый Ремом к выходу. – Что им надо? Стихи? Частушки? Троп, очнись, у нас же есть левый борт…

Меня не слушали. Механическая дверь плавно сомкнулась за спиной, и я оказался в маленькой комнатке, затейливо расцвеченной в голубые и зеленые морские тона.

Здесь было удивительно тихо и спокойно. Хоть садись и медитируй.

Рем встал у двери в позе гладиатора и обвел комнату радушным жестом.

– Наши боги отказались от нас, – заявил он. – Но мы сохраним геном Принцессы для будущих поколений вопреки их гневу.

Глаза его светились патриотическим безумием.

– Зеф пошел против воли богов, – благоговейно добавил он.

Снова грохнуло. Синеватое свечение одной из стен погасло, остальные тревожно замигали.

– И что мне делать? – глупо спросил я, рассматривая банку.

Рем на секунду принял свой обычный вид и коротким жестом изобразил то, что от меня, собственно, требовалось.

До меня дошло.

– Неет, – взвыл я. – Я за экстремальный секс, но экстремальный онанизм не вписывается в мою систему ценностей!

Рем подумал немного, а потом решительно двинулся ко мне.

– Я помогу, – утешил он.

– Я не хочу так умирать! – орал я, вырываясь из его рук. – Рем!

Ну и силы у этих мориев, доложу я вам. На Земле я хлюпиком не считался, хотя и здоровяком не был. Среднего крепкого сложения, да с подготовкой Академии, свалить мог практически любого, но против Рема приемов не было. Клубки мышц у него располагались там, где у нормальных людей – уязвимые места, а кожаная с металлическими пластинами форма защищала от неожиданно-удачных попаданий.

Сам Рем явно не понимал, чего это меня так корчит, поэтому держал почти бережно, насколько это было возможно при его дури.

Обшивка стен на моих глазах порозовела и побежала вниз быстрыми капельками, жарко стало как в аду. Где-то явно что-то горело.

– Мужчины так не умирают! – орал я, перекрикивая нарастающий гул.

Да, раз уж так получилось, я предпочел бы умереть с гранатометом наперевес, или еще как-нибудь красиво, чтобы пришедшие на похороны девочки могли поахать от восторга.

Стать примером для подражания будущим поколениям онанистов я не желал.

А мама вообще заставляла меня спать в пижаме…

Рем что-то рыкнул мне на ухо, и переводчик радостно высветил:

– Расслабься.

Тут же над нами лопнул вентиляционный люк, и оттуда посыпались жареные упитанные крысы.

– Я инженеееер!!! – завопил я, смахивая крысу с головы. – Я гений! Я могу все-е-е!!!

Из-под Рема меня выволокло тяжелой жесткой рукой. Искры полились сплошным лиловым потоком, и через них меня протащило, цепляя за провода и острые углы.

Мостик практически умер. Не светилось ни одной панели. На песчаном полу дымились обломки пластика и битый плексиглас.

Недавно примеченный мной пилот лежал на своей панели, сложив ярко-алые влажные руки.

Остальных я разглядеть не успел. Осиянный джентльмен все еще торчал на нашем экране, снисходительно поигрывая пальцами.

– Ну, сука… – сказал я по-русски, выискивая под раздолбанными панелями нужные мне провода.

Нашлись. Недаром я две недели тут отирался. Нашлись. И в гнезда стали, как миленькие.

"Ромерр" дрогнул.

И рубильники нужные нашлись, и схемы оживший компьютер выбросил нужные, и расчеты выплюнул с задержкой лишь в секунду.