Александр Рудазов - Рассказы из правого ботинка (сборник)

Ознакомительный фрагмент

– Профессор, а когда он будет готов для демонстрации на публике?

– В принципе… в принципе, он уже готов, батенька… – задумчиво сощурился Гадюкин. – Мышление Альберта развито еще не в полной мере – сейчас его можно сравнить с ребенком лет семи-восьми… Но он, несомненно, уже совершенно разумен – это не просто компьютерная программа, не псевдоинтеллект для электронной оболочки, которые производят мелко-мягкие…

– Превосходно. В таком случае, завтра я его забираю.

– Что? Забираете? Куда забираете, батенька? – забеспокоился профессор.

– Завтра наш президент летит в Белый Дом – с ответным визитом. А ребята из Силиконовой Долины уже подвезли туда свой искусственный мозг… кстати, вы были правы, у них действительно получился шкаф размером с комнату. Так что нам надо продемонстрировать свой – или президент проиграет пари.

– А на что спорили-то?

– Не волнуйтесь, профессор, не на Курильские острова. Просто на интерес. Но если мы проиграем, это больно ударит по престижу. Нам бы после Олимпиады оправиться…

– А я говорю, никакой это был не допинг! – грохнул кулаком по столу Гадюкин. – Судей купили!

– Профессор, я не знаю, чем вы там обкололи наших спортсменов, но вы явно перестарались. Когда бегун проходит марафонскую дистанцию за восемнадцать минут, даже до последнего идиота обычно доходит, что здесь что-то нечисто. Черт возьми, Осипова не смогли догнать даже на мотоцикле!

– Скажите спасибо, что я Лелика не выставил… – пробурчал Гадюкин. – А он так мечтал получить золото за штангу…

– Да, я помню, как он бегал вокруг института с грузовиком на плечах, – сухо подтвердил Эдуард Степанович. – Запаковывайте вашего Альберта, профессор, завтра он летит в Вашингтон. Кто из вашей команды будет его сопровождать?

– Да я сам!… я сам!…

– Сожалею, профессор, это исключено. Президент строго-настрого запрещает выпускать вас из страны. Ваша голова слишком дорого стоит.

– Тогда Лелик.

– Ему тоже нежелательно. Нужен кто-то, кто знает английский.

– Лелик знает. Он восемь языков знает.

– Да, только его английский ничем не отличается от его русского – точно такие же «гы-гы»… Может быть, Иванова? Иван Ильич вроде бы достаточно…

– Вот этого не стоит, батенька… – поморщился Гадюкин. – Понимаете, дело в том, что у Альберта с Иваном Ильичом не самые лучшие отношения… Они уже два дня не разговаривают…

– Что-что?

– Я же вам говорю – у Альберта формируется настоящая личность. И сейчас он примерно соответствует семилетнему ребенку. Обидчивый ужасно… Чего-то он там хотел сделать, а Иван Ильич ему не разрешил… вот и дуется до сих пор. Возьмите лучше Отрубянникова или Прилипко.

– Ну что ж, вам виднее. Подготовьте все, что нужно, я завтра зайду.

На следующий день Эдуард Степанович в компании Отрубянникова и Прилипко, а также черного титанового ящика, пристегнутого к обоим профессорам сразу, сел в президентский самолет и отбыл на другой берег Атлантики. Большая часть НИИ «Пандора» не обратила на это никакого внимания – главбез довольно часто отлучался по своим делам. Но на четвертом этаже сразу воцарилась тишина и скука – команда Гадюкина, целый месяц без устали работавшая над проектом «Мимир», лишилась своего детища и теперь не знала, чем себя занять.

Конечно, продолжалось это недолго – уже на следующий день профессора разбрелись по другим проектам и экспериментам. В НИИ «Пандора» всегда происходит что-нибудь интересное. Профессор Гадюкин вновь занялся «Бронтом» и с каждым днем все чаще потирал руки, готовясь возвестить очередную победу…

Он уже и думать позабыл о своем драгоценном Альберте, улетевшем в Америку… когда Эдуард Степанович неожиданно вернулся.

– Получайте свое сокровище, профессор, – устало поставил на стол коробку он. На сей раз – обычную картонную, без каких-либо защитных приспособлений.

– Альберт! – расплылся в улыбке Гадюкин, снимая крышку.

– Здравствуйте, профессор, – ответил искусственный мозг. – Я скучал. Рад снова вас видеть.

– А уж я-то как рад! Лелик! Лелик, иди сюда, посмотри, кто вернулся!

– Ур-ру! – тепло прорычал великан.

– Присаживайтесь, батенька, присаживайтесь! – захлопотал вокруг главбеза Гадюкин. – Как слетали? Как прошло? Мы выиграли?… Пожалуйста, скажите, что Альберт выиграл!

– Нет, не скажу. Сожалею, но мы проиграли, профессор, – с каменным лицом ответил Эдуард Степанович. – Вы были правы – ваш Альберт еще не готов для публичного показа.

– Что?… Что такое?… Батенька, вы раните меня в самое сердце! – всполошился профессор. – Неужели мелко-мягкие сделали мозг лучше, чем у меня?!

– Ну не то чтобы лучше… Первое впечатление, безусловно, выиграл ваш Альберт. Он разговаривал вслух, а их МАК-1000 только выводил на экран текст. Он пожал президенту руку, а их МАК-1000… ну, у него манипуляторов не было. И сначала все шло очень хорошо. Их техники от вашего Альберта чуть не очумели – даже не верили сначала, думали, что это жульничество. А потом, когда все-таки убедились, решили доказать, что МАК-1000 гораздо совершеннее, хоть и не умеет говорить…

– Как доказать? – нахмурился Гадюкин.

– Устроили соревнования. И вот тут-то ваш Альберт крупно опозорился… Сначала они с МАК-1000 играли в шахматы – так тот его просто разгромил… Мат в четыре хода, представляете?

– Меня не обучали играть в шахматы, – холодно ответил искусственный мозг. – Я даже правила игры знал только приблизительно. Это нечестно.

– В математическом соревновании МАК-1000 его тоже обошел с легкостью…

– Он считает быстрее меня, ну и что? – с явной обидой спросил Альберт. – Калькулятор тоже считает быстрее человека – значит ли это, что калькулятор умнее?

– Ну, и во всех остальных соревнованиях было примерно то же самое, – закруглился Эдуард Степанович. – МАК-1000 каждый раз побеждал. Но поражение нам засчитали не из-за этого…

– А из-за чего же? – подался вперед Гадюкин.

– Понимаете, после всего этого американский президент подошел к вашему Альберту и сказал этак снисходительно: «Знаешь, не очень-то ты умен, малыш…»

– А что Альберт?

– Ваш Альберт ударил президента по лицу манипулятором и сказал: «Уж поумнее тебя, дегенерат!»

Гости с Центавра

Аристарх Митрофанович Гадюкин положил ложечку на блюдце, отхлебнул горячего какао и причмокнул губами. От свежевыпеченных булочек аппетитно пахнет корицей. Румяный старичок поерзал в мягком кресле и развернул на всю стену экран новостей.

Что может быть приятнее, чем вот так вот уютненько посидеть вечерком?…

Но уютненько посидеть не дали. Дверь распахнулась, и в кабинет шумно ворвался Эдуард Степанович. Растрепанный, взлохмаченный, краснее вареного рака – похоже, не на шутку торопился.