Лайон де Камп - Создатели континентов

Наконец он нашел в себе силы прервать очередной длинный поцелуй и сказал Эдвардсу:

— Почему бы тебе… э-э… не подождать немного за дверью?

Эдвардс с легкой улыбкой посмотрел на кровать, потом перевел взор на Грахама:

— Не, не выйдет. Босс этого не любит. Если хотите чем-то заняться, делайте это при мне.

А может, и правда? Среди французов, например, в незапамятные времена не считалось зазорным заниматься любовью на людях, хотя иностранцы над ними и посмеивались.

Пока он раздумывал, что делать дальше, Джеру-Бхетиру напряглась в его руках и с выражением ужаса на лице обернулась к окну.

— Что это такое? — прошептала они, отталкивая Грахаму и бросаясь к окну. — О, мои предки! Что происходит?

— В чем дело? — рявкнул Эдвардс, двинувшись за ней.

Грахам быстро оценил ситуацию и взялся за свою чертежную доску. Подняв ее боком, чтобы не мешало сопротивление воздуха, он со всей силы опустил край доски на рыжую голову Эдвардса. Тот краем глаза успел увидеть опасность и потянулся рукой к кобуре, но было слишком поздно. Раздался треск раскалывающегося дерева. Когда Эдвардс рухнул на пол, Грахам обнаружил, что довольно прочная доска раскололась пополам.

Он оттолкнул тело с дороги, даже не посмотрев, жива его жертва или нет, и схватился за прутья решетки. Сильный рывок — и рама подалась внутрь.

— Давай сюда, — тихо сказал он. — Двигайся быстро, но без шума. — Он перелез через проем и спустился на скат крыши. — Не прыгай с края! Держись за водосточный желоб руками, как я, потом повисни на руках и разожми их. До земли останется не больше метра.

Он слез первым и, стоя на песке двора Аурелио, поймал ее. Потом, держась за руки, они побежали к берегу, а затем повернули налево. У входа на участок для нудистов они немного перевели дух и посмотрели назад. Никаких признаков погони не было.

Вход на участок для нудистов представлял собой проход между двумя заборами в виде буквы L, чтобы человек, стоящий снаружи, не мог увидеть, что происходит внутри. Они прошли по этому повороту и увидели в нескольких метрах еще один внутренний заборчик, заканчивающийся рядом запирающихся шкафчиков и стойкой, за которой сидел человек. Дальше на песке лежали несколько не успевших толком загореть купальщиков.

— Эй, — окликнул их человек за стойкой. — Здесь так нельзя! Сюда не принято заходить в одежде! Оставьте ее в этих шкафчиках.

— Ладно-ладно, — успокоил его Грахам. — Я только хотел…Пу-уф… Пу-уф… — Он никак не мог отдышаться.

— Чего вы хотели?

— Позвонить по теле… Пу-уф…

Он замолк, и они со служителем пляжа замерли, постепенно узнавая друг друга. Это был один из членов банды Тейерхии, которого звали Хэнком.

Не успел Грахам и глазом моргнуть, как рука Хэнка скользнула куда-то вниз. Через секунду он направил на беглецов пистолет, загораживая происходящее спиной, чтобы купальщики ничего не могли увидеть.

— Не двигайтесь, — сказал он. — Стойте как стоите. — Потом он набрал номер на своем наручном телефоне. Послышались обрывки разговора: — …придите-ка посмотрите … да… держу на мушке…

Через пять минут Гордон Грахам и Джеру-Бхетиру шли обратно к дому Аурелио в сопровождении Лундквиста и Варшауэра, прятавших под пиджаками направленные на беглецов револьверы.

В доме их отвели в гостиную, где находились Тейерхия, Адзик и один человек, имени которого Грахам не знал.

— Ну? — спросил Лундквист. — Как там Джим?

— Отдал контссы, — прошипел Тейерхия.

— Фуф, — охнул Лундквист. — Что ж, эти двое за него заплатят. — Он поставил револьвер на предохранитель и взял его за ствол.

— Нет, — остановил его Тейерхия. — Они нам еще нужны…

Но, несмотря на эти слова рептилии, рукоятка револьвера просвистела в воздухе и опустилась на голову Грахама с глухим, но отчетливым металлическим «бонк!». У Грахама искры из глаз посыпались, он покачнулся, хотя шлем и тонкий слой резины под париком немного смягчили удар.

— Остановись! — резко крикнул Тейерхия. — Может, потом, но не сейчас!

Лундквист опустил руку и внимательно посмотрел на Грахама. Через пару секунд он проговорил:

— Непонятки какие-то. Что-то у этого подонка с головой. — Он подошел поближе и постучал по черепу Грахама костяшками пальцев. — Так и есть. — Он начал водить пальцами у края волос, пока не подцепил ногтями парик. Лундквист резко дернул, шлем и парик с хлопком слетели с головы неудачливого беглеца.

Грахам поднял руку. По крайней мере, теперь он мог почесаться. У него отросли жесткие волосы, примерно в полсантиметра длиной, и к тому же они были покрыты остатками клея, которым Скляр прикрепил шлем.

— Итак, — сказал Тейерхия, — теперь знаем, почему он ничего для нас не сосчитал. Я получил указания от Свана, и он дал нам последний шанс. Поэтому рисковать нельзя. Убей их.

— То есть прямо сейчас? — уточнил Лундквист. — Почему бы немного не подождать и не позабавиться?

— Откладывать рискованно. Этот человек опасен. Он сильнее, чем кажется. Закрой окна и застрели их прямо сейчас. А если тебе это не нравится, я и с тебя шкуру спущу.

Джеру-Бхетиру бросила отчаянный взгляд на Грахама. Он решил, что так просто им не дастся, а сначала бросит в них что-нибудь или попробует одного из них придушить, даже если его в это время убьют. Он напрягся для прыжка.

Лундквист начал закрывать окна, а молчавший до того Адзик подал голос:

— Подождите.

Затем последовал оживленный диалог тотианца с его приятелем-рептилией на неизвестном Грахаму языке.

Наконец Тейерхия произнес:

— У нас есть идея получше. Теперь он без своего шлема, и мы можем его использовать. — Осирианец придвинул свою чешуйчатую морду к лицу Грахама. — Крахам!

— Да? — отозвался Грахам. Эти зеленые глаза, казалось, прожигали его насквозь. Все вокруг словно погрузилось в серый туман, и остались только эти глаза, смотрящие на него через узкие щелочки.

— Повторяй за мной: я, Кортон Крахам…

Последовала прежняя процедура принесения клятвы, но с некоторыми отличиями. Теперь после каждой фразы Грахам чувствовал, словно какие-то невидимые, но прочные оковы парализуют его волю к сопротивлению. Он напрягал все душевные силы, пытаясь противостоять этой атаке, но сделать это ему было не легче, чем обычному человеку застрелить собственную мать.

— А теперь, — сказал Тейерхия, — ударь Тшеру. Сильно.

Грахам не хотел выполнять этот приказ, но что толку? Так столкнувшийся с опасностью человек только бессильно моргает, не в силах что-то предпринять. Грахам шагнул к Джеру-Бхетиру и, несмотря на ее пронзительный взгляд, замахнулся и нанес ей сильный удар в челюсть. Хлоп! Она упала и осталась недвижно лежать на полу.