Курт Воннегут - Американская фантастика. Том 4

— Дух Лужка доволен, — сказал он. — Лужок принадлежит этим храбрецам с мужественными сердцами, и он продолжает быть гордым и счастливым местом, каким он был — о! — столько лун назад.

Дымовая шашка, взорванная впереди него, закрыла его на несколько секунд, и он исчез.

«Салун открыт, — сказал громкоговоритель. — Салун открыт для желающих и будет открыт до полуночи».

Пол заметил, что шагает рядом с приятным молодым человеком, с которым он познакомился на ленче — с доктором Эдмундом Гаррисоном с Заводов Итака. Шеферд и Беррингер оказались за его спиной, они насмерть замучили Кронера своими комплиментами.

— Ну, а как вам все это понравилось, Эд? — спросил Пол.

Гаррисон испытующе посмотрел на него, попытался было улыбнуться, но, по-видимому, счел это неуместным.

— Очень хорошо сделано. — осторожно сказал он. — Очень профессионально.

— Боже ж ты мой, — говорил сзади Беррингер. — боже мой, что за пьеса. Понимаешь, с одной стороны, это будто бы и развлечение, а с другой — как много дает тебе. Боже мой! А уж если развлечение совмещается с знаниями, это и есть, понимаешь, искусство. И боже ты мой, поставить все это тоже стало в копеечку, готов голову прозакладывать.

Эд Гаррисон из Итаки приостановился и поднял каменный осколок, лежавший на краю тропинки.

— Не сойти мне с этого места, — сказал он, — да ведь это же наконечник стрелы!

— И притом отлично сохранившийся, — сказал Пол, любуясь древней вещицей.

— Значит, на этом острове и в самом деле были когда-то индейцы, — сказал Гаррисон.

— Нет, вы только полюбуйтесь, ради всего святого, на этого ублюдка, — вмешался Беррингер. — Послушай-ка, ты что — ослеп, оглох и онемел, что ли? Неужто ты так и не понял всего, что тебе пытались втолковать за эти последние полчаса?

XXII

Встреча доктора Пола Протеуса, Энтони Кронера, Лу Макклири, заместителя управляющего безопасности страны в области промышленности, Фрэнсиса Элдгрина Гелхорна, директора Национальной Промышленности, Торговли, Средств Связи, Продовольственных товаров и Ресурсов Страны, должна была состояться на Лужке в так называемом Доме заседаний Совета. Дом для Заседаний Совета, выстроенный из бревен, стоял вдалеке от остальных и использовался в старые, менее цивилизованные дни в качестве вытрезвителя. После войны пьянство на Лужке совершалось более осторожно — более зрело, как выразился бы Кронер, — поэтому вытрезвитель бездействовал и в конце концов был преобразован в место встречи высокого начальства.

Все, за исключением доктора Гелхорна, сидели сейчас вокруг стола, задумчиво глядя на кресло, которое в любую минуту мог занять Гелхорн. В таких случаях подобало соблюдать молчание. Выпивка, завязывание новых знакомств и завивание горя веревочкой в салуне по другую сторону острова шло довольно шумно. Здесь, в Доме заседаний Совета, было не место для шумного веселья, здесь царили присущий летним сельским резиденциям запах плесени и подгнившего дерева и мрачная уверенность каждого из троих присутствующих, что они-то и являются хозяевами мира.

Выкрики и пение, которые через зеленые насаждения доносились из салуна, как заметил Пол, были довольно писклявыми. В них не было той неподражаемой хрипоты по-честному пьяных голосов. Невозможно было представить себе хотя бы одного человека в салуне, который не держал бы в руке стакана, однако непохоже было и на то, чтоб многие из них осмелились более чем два раза наполнить этот стакан. Теперь на Лужке уже не пьют так, как в старые добрые деньки, когда Финнерти, Шеферд и Пол вступили в организацию. Тогда они в самом деле приезжали на Лужок, чтобы отдохнуть и встряхнуться после невыносимо трудной работы в военной промышленности. Теперь же вся штука заключалась в том, чтобы, оставаясь трезвым, прикидываться пьяным и нарушать только определенные запреты и ограничения.

Пол понимал, что здесь обязательно окажется пара человек, которые не поймут происходящего и которые честно попытаются напиться до того состояния, до которого, как они решат про себя, уже дошли любой и каждый. Они будут ужасно одиноки и потеряны, когда закончится вечер. Будет здесь еще пара пьяниц, привыкших пить в одиночестве и которым все равно нечего терять, людей, которые тем или иным образом впали в немилость и которые знают, что сейчас они получили последнее приглашение. Выпивка здесь дармовая, а все остальное пусть катится ко всем чертям.

На крыльце Дома заседаний Совета послышался чей-то голос. Доктор Гелхорн был по другую сторону двери и произносил последние слова для внешнего мира.

— Вы поглядите только на этих юнцов, — услышал Пол слова Старика, — и попробуйте сказать мне, что на небе нет бога.

Пока поворачивалась дверная ручка, Пол продолжал размышлять над тривиальностью его слов, как бы специально для того, чтобы развеять основы и непреложные истины единственного известного ему до сих пор образа жизни — жизни легкой и удобной, в которой всегда имеются простые ответы на любые сомнения. И вот Пол расстается с этой жизнью. Именно сейчас наступает время осуществить колоссальную идею, заглушающую в нем все остальные чувства и мысли, идею, в которой сам он, однако, едва ли разобрался до конца. В основном это проявлялось в чувстве, сходном с чувством избавления от телесной оболочки, а иногда с ощущением того, что он оказался вдруг на сквозняке. Возможно, что самое подходящее время для ухода наступит сейчас, а может, через несколько месяцев. Не нужно только торопиться, спешка сейчас ни к чему.

Дверь отворилась.

Трое ожидающих поднялись.

В комнату вошел доктор Фрэнсис Элдгрин Гелхорн, директор Промышленности, Торговли, Средств Связи, Пищевых продуктов и Ресурсов Страны. Его шарообразное тело было упрятано в двубортный темно-синий костюм. Его единственной уступкой традиционной неофициальности Лужка был расстегнутый воротничок сорочки да еще узел его галстука был сдвинут на какую-то долю дюйма ниже, чем следовало. Хотя Гелхорну уже и стукнуло семьдесят лет, волосы его были такие же густые и черные, как у двадцатилетнего мексиканца. Его полнота, вместо того чтобы казаться смешной, была скорее впечатляющей из-за постоянно брезгливого выражения лица.

Он казался венцом творения человеческой породы, как, подумал Пол, ими кажутся довольно многие лидеры. Трудно было поверить, что, если Гелхорн отойдет в иной мир, найдется еще хоть один человек, столь же величественно пожилой, суровый и бесстрашный, как он.

Вошедший откашлялся, прочищая горло.

— Мы собрались здесь потому, что кто-то хочет убить нас, разрушить заводы и захватить власть в стране. Вам достаточно ясно?