Василий Головачев - Сборник "Этические уравнения"

– Ох, что тут было! – всплеснула руками соседка. – Приехали какие-то в штатском, суровые такие, угрюмые, стали стучать: мы, мол, из милиции, потом стрельба началась…

– Стрельба?! В кого?!

– У вашей знакомой кто-то был, так он спустился по балконам с одиннадцатого этажа на шестой или на пятый, уж не помню, а потом оттуда сиганул вниз и убежал. А Мариночку эти штатские с собой увели, вот и нет никого дома.

Максим сдержал готовое сорваться с языка ругательство. Стало ясно, что Марину и ее отца выследили коллеги, предупреждение запоздало, а может быть, причиной случившегося стал звонок Максима. Спецы Пищелко засекли адресата и прибыли на квартиру в тот момент, когда их не ждали. Но каков завлаб! Спуститься в пятьдесят пять лет по балконам с одиннадцатого этажа, а потом спрыгнуть на землю и уйти! Нет, Гольцов не простой смертный, что-то он имеет за душой, что-то знает и умеет. Недаром за ним по пятам идут его бывшие приятели, эмиссары таинственного Диспетчера…

– А кто она вам, Мариночка? – полюбопытствовала соседка, с сочувствием глядя на Разина.

– Жена, – не раздумывая ответил он.

– Ах ты, беда какая! – снова всплеснула руками женщина. – Такая хорошенькая, добрая, а к ней милиция. Может, то и не милиция была? Террористы какие-нибудь?

Максим невольно улыбнулся:

– В самую точку. Когда все это произошло?

– Да вчера утром, около одиннадцати часов, я как раз внука к зубному собралась вести, ему брекеты ставить надо, зубки поправить. Тут все и началось.

Прошли сутки, чуть больше, прикинул Максим. Гольцов за это время мог ускакать за тридевять земель. С другой стороны, человек он в таких делах неопытный и далеко от дочери, которую он по сути бросил, от сына и внучки не уйдет. Куда он направится в первую очередь при данных обстоятельствах? Правильно, в родную деревню, где сейчас находится Стеша. Значит, искать его надо там. Найти и выжать всю информацию, какую он скрывает. Только после этого можно будет планировать какие-то маневры. Знать бы, у кого сейчас Марина. Вдруг за ней пришли вовсе не орлы Пищелко, а зомби Диспетчера, непосредственно ему подчиненные? Если, конечно, он существует.

– Извините, ради Бога, от вас можно позвонить?

– Да пожалуйста, проходите, – засуетилась соседка, отступая в глубь прихожей. – Вот телефон.

Максим зашел в квартиру, набрал номер начальника Отдела. Полковник снял трубку через полминуты:

– Говорите.

– Добрый день, Валерий Францевич, – вежливо поздоровался Максим. – Это Разин. Марина Гольцова у вас?

Короткая пауза.

Максим представил, как полковник сейчас морщит лоб, гладит подбородок и усиленно соображае т, что делать.

– Майор? Ты где?

– В Караганде, – насмешливо ответил Максим. – Марина Гольцова у вас?

Еще одна пауза.

– У нас. Но тебе…

– Спасибо, Валерий Францевич, это пока все, что я хотел знать. Не вздумайте с ней экспериментировать, как со мной, это будет стоить вам жизни, обещаю! Вы меня поняли?

– Майор, ты не понимаешь, во что вляпался…

– В дерьмо, разумеется, но я это переживу.

– Немедленно приезжай в…

Максим положил трубку, кивнул соседке:

– Спасибо вам, все выяснилось. Марина у моих… э-э, друзей. До свидания, всего вам доброго.

– Заходите еще.

Он вышел на лестничную площадку, вызвал лифт, спиной чувствуя, как соседка Марины смотрит на него в дверной глазок. В голове начал потихоньку формироваться вектор действий. Оставался невыясненным еще один вопрос, может быть, самый главный: кто помог ему бежать из клиники. Расен – вспомнил он имя голубоглазого спасителя, представитель какой-то странной организации, прячущейся под аббревиатурой РРР. Что это означает? «Романтические русские ребята»? Или что-нибудь вроде «Риск ради риска»?

Максим усмехнулся, сел в подъехавший лифт. Замысел сформировался окончательно. Надо было ехать в Родомль, на родину Гольцова. Как ни тяжело было осознавать, что любимая женщина находится в руках недобрых людей, но он в данный момент ничем не мог ей помочь.

РОДИНА

Как ни странно, ему нравились поездки на велосипедах с дядей Васей по крапиву. Точнее, Арсению нравился не сам процесс: надо было нарвать целый мешок крапивы, сдирая жгучие листья со стеблей – в рукавицах, разумеется, отмахиваясь от тучи комаров, в душном и жарком сумраке леса, на краю болота, – а возвращение. Какое же это было блаженство – выйти из душного лесного пространства на свежий воздух, где не было ни комаров, ни мошкары, ни других насекомых, приторочить к багажнику набитый крапивой мешок, сесть на велосипед и с ветерком катить домой с чувством исполненного долга. Лето, июль, каникулы, свобода, детские игры и забавы, книги…

Впрочем, ему нравилось и вовсе уж не детское занятие – заготовка сена для коровы. Косить его учила бабушка, с шести лет, и к пятнадцати он уже мог почти как взрослый скосить хорошую делянку на берегу озерца Ругощ, славившегося своими водяными орехами – кыляными, как их называла бабушка.

Да, донимали слепни, комары, мухи, жара, но Арсений с упоением махал косой, оставляя за собой ровные валки свежескошенной травы, вдыхая запахи луга, и думал лишь о том, чтобы не допускать огрехов, за которые потом мать упрекала. Впрочем, упреки Арсений выслушивал редко, он был старательным косарем и не знал, что такое лень. Зато потом, после работы, до чего же приятно было искупаться в озере или ручье и обедать или ужинать со взрослыми, пить вкуснейший холодный квас или компот, хрустеть малосольным огурчиком, есть вареные куриные яйца – вкуснейшая еда на природе! – и чувствовать себя настоящим работником, кормильцем семьи, мужчиной…

Автобус остановился, и Арсений Васильевич с сожалением выбрался из дебрей памяти. Интуиция подсказывала, что его испытания не закончились, а путь в неизвестность только начинался.

После впечатляющего бегства из квартиры Марины – удивление и страх пришли позже, когда он уже был на земле, – Арсений Васильевич не придумал ничего лучшего, как сесть на автобус и доехать до Жуковского. Возможностей преследователей он не знал, поэтому ехал и молился неизвестно кому, чтобы ему повезло. Молился до тех пор, пока не вспомнил деда, который не раз объяснял при нем бабушке свою позицию: молящийся жертве сам в конечном итоге становится жертвой, начинает зависеть от нее и заводит себя в тупик.

Поэтому Арсений Васильевич срочно перестроил свои мысли и стал думать не о том, что его могут подстеречь сотрудники ФСБ или агенты Диспетчера, а о формировании канала предвидения. В конце концов это ему удалось, и в Жуковском он сошел с автобуса в уверенности, что засада его дома не ждет.