Владимир Перемолотов - Тесные контакты четвертого рода

Сдерживая смех, Эсхан-хе ткнул локтем в бок Мовсия.

— Ученый…

— Какая она красивая! — невпопад сказал книжник.

Мовсий Эмирг взял листок из его рук и посмотрел на женщину. До сих пор ему было как-то не до нее. Он все больше обращал внимания на рыцарей. Женщина, даже девушка была не просто красива. В ней было что-то гордое, то, за что женщину стоило любить. Только ведь слышать такое от библиотекаря… Может не зря про него и про императрицу-то… Он тряхнул головой. Нет. Чепуха… Отец не допустил бы.

— Ах ты бабник…

Он посмотрел на портрет другими глазами.

— А ведь явно из благородных.

Из-за спины поддакнул Верлен.

— Да. Лицо умное, кожа гладкая… Не простая женщина.

Мовсий повернулся к Старшему Брату.

— А что говорят в народе?

— Говорят, что это дочь Императора Севера. Эти двое похитили ее и теперь требуют выкуп. А папаша готов отдать половину империи.

Они замолчали, все вместе глядя на незнакомую женщину.

— Где хоть она, эта империя? — спросил Верлен. — В какой стороне?

— Говорят за морем… — ответил Шумон, не сводя глаз с женщины. — Правда я о такой и не слышал….

Император проследил за его взглядом и некоторой досадой сказал.

— Кто бы об Отечестве что-нибудь хорошее сказал. А то у вас все хорошее за морем… И бабы и Империи…

— Ну что ты, Твое императорское величество… И жители Империи и славное и преданное тебе рыцарство….

Император вздрогнул и взмахом руки прекратил словоизвержение Верлена. Старший Брат воспользовавшись тишиной сказал:

— Нет тут правды…. Сказки народ плетет.

Верлен, чувствуя раздражение Императора, сердито повернулся к монаху.

— Почему это — «сказки»? Что, если не по твоему, то сразу и «сказки»?

— Мои дознаватели работали — концов не нашли. Не знаю кто подбросил, как… Один в лесу нашел, другой — в реке выловил… А раз так — нет за этими словами правды.

— Покажи, что на базаре собрал.

Нехотя Старший брат достал из-под полы шкатулку и поставил перед Императором. Он пальцем поддел крышку, не касаясь высыпал рисунки на стол. Они были неотличимы друг от друга. На каждом тот же рыцарь и та же благородная дама в фамильных драгоценностях. Теперь, после того, что он узнал о ней, она привлекала его куда больше.

— Что думаешь?

Мовсий покосился на Кори. Тот ответил сразу.

— Это приманка.

— Для меня?

Эркмасс смутился.

— Нет. Для тех, кто попроще.

Он ткнул пальцем в ожерелье

— Посмотри на драгоценности на этой даме. Половина наших рыцарей туда полезет туда только из-за них… Я уж не говорю о возможности породниться с этим самым Северным императором…Кто-то хочет нас ослабить.

Мовсий понял, помрачнел. Золото заставляло двигаться любое дело. А если к золоту еще и прилагалась дочь императора… Тут у многих верных слуг могут глаза на лоб вылезти.

— Надо срочно собрать все эти изображения и забросить их к Альригийцам. Может быть там дураки найдутся, тоже из-за этой красотки к ним полезут…

Кори, оторвав взгляд от портрета, добавил.

— И надо усилить охрану дороги. Пусть наших отлавливают, и возвращают назад. Людей нам терять незачем. В лес вперед пусть ходят только наши лазутчики.

Одна радость — у туземцев, кажется, все-таки выработался условный рефлекс.

После того случая, когда я подбросил им листовку, они перестали лазить в лес. Я думаю, что поняли, что ничего из этого не выйдет и прекратили напрасные усилия. Чен блеснул эрудицией и сказал:

— Плетью обуха не перешибешь.

Я не понял, что он имел ввиду, но переспрашивать не стал — по глазам видел, как ему хочется, чтоб я переспросил. Ничего. Потерпит.

Облегчение это было временным. Ни он, ни я не думали, что это благолепие навсегда. Скорее наоборот, оба мы знали, что рано или поздно любопытство вновь взыграет в туземцах и те опять полезут к нам.

То есть к ним. К киберам.

Поэтому образовавшееся свободное время мы посвятили самому важному — поиску оружия.

Уверенные в собственной безопасности мы два дня бродили по лесу, роясь в кучах железного хлама. Копий из этого можно было бы наделать сколько угодно, но ни на что другое все это не годилось. В очередной раз мы сидели под деревом, отдыхая.

— Ну не может же быть так, чтоб совсем ничего!

Чен пожимал плечами.

После того, что случилось, свалок вокруг «Солнечной Короны» имелось предостаточно. Мы нанесли их на карту и исследовали одну за другой. Исключение составляли те, что оказались в зоне термического удара. Туда мы пока не залезали. Не из эстетических пристрастий, разумеется. Просто ходить там было опасно — наша невидимость мало чего стоила, если каждый шаг можно было бы отследить по облачкам пепла, взлетавшим из-под ног, да теням, отлично наблюдаемым на пустом и ровном месте..

Но пришло время, когда нам пришлось рискнуть…

Уж больно многообещающе выглядела та куча железа. Издали в ней виднелось что-то сильно смахивающее на хвостовик ракеты. Одно плохо — до неё, если мерить шагами, оставалось около сорока шагов по покрытой пеплом земле.

И все же соблазн был велик. Я огляделся. Поваленные деревья, куски железа, местами трава, но большей частью — уголь и пепел.

Кибера, конечно не обнаружил, но у меня хватало ума понять, что если я не вижу его, то это вовсе не означает, что он не увидит меня.

— Рискну, — решил я. — Ничего не остается, как рискнуть…

— Рискнем, — согласился шеф. Наверное, кусок ракеты померещился не только мне.

Осторожно переставляя ноги, мы пошли, дав ветру возможность играть с пеплом. Ток воздуха отмечал наш путь дымным следом. Тут не знаешь что лучше — бегом бежать или брести осторожно.

— Недоработка, — сказал я. — Я в отчете напишу, чтоб они этот комбинезон пылесосом оборудовали…

— И тенеуловителем.

Наши тени бежали впереди нас, словно их тоже жгло нетерпение.

Привлекший нас кусок железа действительно оказалось хвостовиком. Только рассмотреть его мы не успели. Чен только радостно сказал — «Ага!», как по металлу звонко ударила глиняная очередь, наполнив воздух вокруг нас звоном и керамической крошкой. Мы прижались к оплавленному металлу и переглянулись.

— Ты слышишь его?

Я вовсе сбросил с головы капюшон невидимки, освобождая уши. Ничего. Только железный звон от глиняных пуль. Казалось, да, наверное, так оно и было, что стреляет он откуда-то сверху. Спрессованная катастрофой куча тряслась, звенела и рассыпалась. Сыпались какие-то куски труб, смятые диски… Только в этом звоне не слышалось главного — грохота двигателя.