Бен Бова - Орион и завоеватель (Орион - 4)

Я даже слышал разговоры стражников. Крысы странным образом воспринимали их голоса, которые делались глубокими и гулкими. Мне потребовалось немалое время, чтобы научиться воспринимать интонации и переводить звуки в понятные мне слова.

Так я узнал, что приближается новая царская свадьба. И чем больше говорили стражники, чем грубее шутили относительно грядущего праздника, тем больше недоумения я ощущал. Выходило, что Александр женится на Клеопатре. Оба имени были в ходу среди македонцев. Неужели стражники имели в виду Александра... самого Маленького царя? Но имя Клеопатра носила молодая жена Филиппа, которую сам царь звал Эвридикой.

Загадку разрешил Павсаний.

Он спустился посетить меня в моей камере. Однажды днем я услышал шаги за дверью и понял, что по коридору за шаркавшим ногами стариком, который приносил мне еду, следует кто-то еще. Одна из крыс оказалась возле трещины в стене коридора, и я смог воспользоваться ее глазами. Тяжеловесный Павсаний сотрясал почву перед чувствительными усиками крысы каждым ударом тяжелой ноги.

Стражник распахнул заскрипевшую дверь, Павсаний вошел в мою каморку. В правой руке его шипел разбрасывавший искры факел. Меч свой он оставил в комнате стражи.

- Выйди, - сказал он старику. - Я позову тебя, когда покончу с делом.

Старик без слов вышел за дверь и запер камеру.

- Ты похудел, - сказал Павсаний, глядя на меня.

Я заметил, как он повел носом.

- Воняет, что ли? - поинтересовался я.

- Ничего не поделаешь...

- Почему я здесь? - спросил я. - Почему мне не позволяют видеть царя... даже предстать перед судом?

- Суд будет скоро, - посулил Павсаний, лицо его оставалось мрачным, глаза он прятал.

- Что ты имеешь в виду?

- После свадьбы мы сможем тебя отпустить.

- Какой свадьбы?

Павсаний нахмурился:

- Царь выдает дочь за своего зятя.

- Свою дочь Клеопатру? Дочь Олимпиады?

- Она выходит замуж за Александра, царя Эпира.

- Брата Олимпиады? - Я был потрясен.

Он кисло улыбнулся и кивнул:

- Попахивает инцестом, правда? Надо же - выдавать четырнадцатилетнюю дочь за ее же дядю!

- Я думал, что Олимпиада находится в Эпире и живет у своего брата.

- Так и было. Но теперь она возвратилась в Пеллу.

Вот оно - искусство Филиппа управлять государством. Выдавая за царя Эпира свою дочь, он привлекал его на свою сторону. Получив в жены царевну, Александр Эпирский перестанет поддерживать Олимпиаду. Царица лишится брата, готового встать на ее сторону, предоставить ей кров, даже вступить в войну с Филиппом.

- Итак, одноглазый лис перехитрил ее, - пробормотал я.

- Ты так думаешь? - Павсаний горько усмехнулся. - Посмотрим.

- А как дела Александра? Как ведет себя Маленький царь?

- После женитьбы Филиппа на Эвридике он бежал в Эпир со своей матерью. Но царь приказал сыну явиться в Пеллу, и он покорно вернулся.

- Он предпочел послушаться отца вопреки прихотям матери, - проговорил я.

- Не спеши с выводами, Орион, - сказал Павсаний, - когда-нибудь Александр станет царем. Вот почему он вернулся в Пеллу: чтобы подтвердить свои права на трон. Ты ведь знаешь, что Эвридика родила Филиппу сына?

- Я слышал.

- Но этот ребенок никогда не станет царем Македонии. Александр намерен унаследовать престол даже против воли отца.

Я кивнул, а потом снова спросил:

- Какое все это имеет отношение ко мне? Почему я попал в темницу?

- Ты бежал со своего поста, - отвечал отрывисто Павсаний. - Ты бежал из столицы Персии и скрылся в пустыне. Или ты это отрицаешь?

- Нет, - признался я.

- Дезертиров обычно вешают, Орион. Я сохранил тебе жизнь. Когда брак свершится, ты даже получишь свободу.

- При чем здесь царская свадьба?

Он вновь отвернулся от меня, словно боясь, что я прочитаю в его глазах нечто важное.

- Говори, при чем здесь царская свадьба? - повторил я.

- Ты верен Филиппу, - пробормотал он, - а потому оставайся здесь, пока дело не будет сделано.

Я молча смотрел на него.

"Оставайся здесь, пока дело не будет сделано".

Схватив Павсания за плечи, я заглянул ему в глаза.

- Ты собрался убить царя!

Он не стал возражать.

- Олимпиада уговорила... или околдовала? - продолжал я.

Павсаний горько расхохотался:

- Ревнуешь, Орион? Решил, что она бросила тебя ради меня? Разве тебя это смущает?

- Это пугает меня. Я боюсь за тебя и за Филиппа.

- Филипп, - он словно выплюнул это имя, - он заслуживает дюжины смертей.

- Раньше ты любил его.

- Да! Но как он ответил на мою любовь! Зная, что Аттал сделал со мной, царь не стал наказывать его. Не стал! Я потребовал правосудия, но он не услышал меня.

- Царь назначил тебя начальником своей гвардии, - сказал я. - Это высокая честь.

- Тоже мне честь... Если он не наказал Аттала! После всего, что этот вонючий шакал сделал со мной, царь даже не шевельнул пальцем, чтобы покарать его, даже резкого слова не сказал.

- Царь должен предотвращать кровавые ссоры.

Но Павсаний не желал признавать разумных доводов:

- Он бросил мне кость, а Аттал, дескать, тут ни при чем. А теперь еще женился на племяннице этого сукина сына, и она родила ему наследника. Да он смеется надо мной!.. Каждый день они с Атталом осмеивают меня, едва только встретятся друг с другом...

Грудь Павсания вздымалась, глаза горели от ярости. Руки его тряслись, я даже боялся, что он выронит факел и подожжет мою соломенную подстилку. Нетрудно было понять: он говорит словами Олимпиады. Она вливала в его уши яд куда более смертоносный, чем тот, который таили в своих зубах ее змеи.

Павсаний постепенно успокоился.

- Но пусть это не волнует тебя, Орион. Тому, кто не рожден македонцем, следует радоваться, что он не из наших. Ты человек честный и верный царю, поэтому я и держу тебя под замком. А потом ты будешь свободен - ступай куда хочешь.

- Не убивай его, - попросил я. - Не позволяй Олимпиаде погубить тебя.

Горькая улыбка вернулась на его лицо.

- Филипп уже погубил меня, Орион, давным-давно. Теперь мне нечего терять.

Даже ослабевший после долгого заключения, я не сомневался, что одолею Павсания. Но прикажет ли он оставшемуся снаружи старику открыть дверь моей камеры? Быть может, я сумею потом справиться со стражей, занимавшей комнату в конце коридора. Но удастся ли мне добраться до царя и предупредить его?

Слишком многое зависит от удачи. Разве смогу я защитить Филиппа, если дворцовая стража зарубит меня, прежде чем он меня выслушает?

Павсаний приказал тюремщику открыть дверь. Я хотел было попробовать вырваться на свободу, но услышал в коридоре топот множества ног. Должно быть, старик, не желая рисковать, вызвал стражников.