Дэвид Вебер - Честь королевы

– А глаз?

– Тут дело плохо, – сказал врач прямо. – В глазу множество кровяных сосудов, и большая их часть порвана. Поскольку отсутствовал мышечный контроль, ваш глаз не мог закрыться, когда вы упали. Роговая оболочка довольно сильно повреждена, и в нее попали осколки стекла и фарфора и прошли до самого глазного яблока. – Она уставилась на него здоровым глазом, и он спокойно посмотрел на нее в ответ. – Не думаю, что его можно восстановить, мэм. Во всяком случае, не больше, чем чтобы позволить различать свет и тьму. Понадобится пересадка, регенерация или протез.

– Я не регенерирую. – Она сжала кулаки от злости, что не может контролировать свой голос. – Мама проверила это давным-давно.

– Ну, тогда пересадки, шкипер, – сказал Монтойя, и она заставила себя кивнуть.

Большая часть человечества могла воспользоваться благами новой технологии регенерации; Хонор относилась к тем тридцати процентам, которым это было недоступно.

– А как остальное лицо? – спросила она.

– Ужасно, – честно сказал ей Монтойя. – Правая сторона в порядке, но левая – просто кошмар, и у вас продолжается потеря крови. Основные вздутия я снял, и коагулянты должны вскоре остановить кровь, но, честно говоря, шкипер, это даже хорошо, что вы ничего не чувствуете.

Она снова кивнула, зная, что он прав, потом с усилием села. Монтойя и Веницелос посмотрели друг на друга, и по лицу врача было похоже, что он вот-вот возразит. Потом он пожал плечами и отошел, давая ей посмотреть в зеркало на стене.

Несмотря на предупреждения, увиденное потрясло Хонор. На фоне ее бледного лица и ослепительно белой повязки на глазу сине-черные синяки и алые раны казались еще ужаснее. Выглядела она так, будто ее били дубинкой – в каком-то смысле так оно и было, – но больше всего Хонор потрясла мертвенная неподвижность левой половины лица. Сломанный нос отдавал тупой болью, а правая щека была напряжена, но слева боль словно обрывалась. Не уменьшалась, просто прекращалась, и уголок губ был слегка приоткрыт. Она попыталась закрыть его, попыталась напрячь мышцы щеки, но ничего не получилось.

Она посмотрела в зеркало, заставляя себя принять это, повторяя, что Монтойя прав и все можно поправить, не важно, как она выглядит… Все эти уверения слабо помогали справиться с отвращением при взгляде в зеркало.

– Не лучшим образом выгляжу, – сказала она и с тупым ужасом увидела, что только нетронутая правая сторона ее лица и рта двигаются нормально. Она глубоко вздохнула и попробовала еще раз. – Не лучшим образом выгляжу, – выговорила она. Получилось все равно странно и неуверенно, но это было уже больше похоже на членораздельную речь.

– Верно, мэм, – согласился Монтойя.

– Ну что ж. – Она отвела глаз от зеркала и взглянула на Веницелоса. – Можно и вставать.

Эта фраза получилась почти совсем чисто. Может быть, если она сосредоточится на том, чтобы говорить медленно и четко, то все будет не так уж плохо.

– Не думаю, что это… – начал Монтойя.

– Шкипер, я справлюсь… – одновременно начал Веницелос, но оба они замолчали, когда она перекинула ноги через край кровати. Она опустила их на пол, и Монтойя шагнул вперед.

– Капитан, может, вы этого и не чувствуете, но вам здорово досталось! Коммандер Веницелос со всем тут справляется, а коммандер Трумэн разбирается с эскадрой, и они вполне могут пока что заменить вас.

– Доктор прав, мэм, – вставил Веницелос. – У нас все в порядке. – Он продолжил уже громче, когда Хонор, не обращая на них внимания, поднялась на ноги. – Господи, шкипер, ложитесь обратно!

– Нет. – Она схватилась за кровать, чтобы удержать равновесие на танцующей у нее под ногами палубе. – Как вы сказали, доктор, я ничего не чувствую, – осторожно выговорила она, – так что этим надо воспользоваться. Где моя форма?

– Вам она не нужна, потому что вы сейчас ляжете обратно!

– Доставили меня сюда в форме. – Она увидела шкафчик и направилась к нему, не обращая внимания на то, что на ходу слегка пошатывается.

– Ее там нет, – поспешно сказал Монтойя. Она остановилась. – Ваш стюард ее забрал. Он сказал, что, может быть, сумеет вывести кровь, – подчеркнул он.

– Тогда достаньте мне другую.

– Капитан, – начал он еще более настойчиво, и она развернулась к нему. Правый уголок губ приподнялся в иронической усмешке, которая только подчеркивала пугающее омертвение левой стороны лица, но в уцелевшем глазу затаилось что-то вроде смешинки.

– Фриц, либо достаньте мне форму, либо я уйду в этом дурацком халате, – сказала она ему. – Выбор за вами.

Андреас Веницелос поднялся на ноги, когда коммандер Трумэн вошла через люк. Хонор осталась сидеть. Она пришла сюда, держа Нимица на руках, а не на плече, потому что слишком неуверенно держалась на ногах, и вовсе не собиралась лишний раз демонстрировать, как у нее дрожат колени.

Она подняла глаза на своего заместителя и приготовилась к реакции Трумэн. Хонор уже видела потрясение и гнев на лице МакГиннеса, когда он принес ей форму и увидел ее лицо, а Веницелос не скрывал, что, по его мнению, она перенапрягается. А потому, когда Трумэн сделала шаг назад, Харрингтон не слишком удивилась.

– Господи, Хонор! Почему ты не в медотсеке? – На секунду зеленые глаза Трумэн задержались на ее израненном лице, потом она намеренно перевела взгляд, сосредоточившись на единственном открытом глазу. – Большая часть проблем у меня под контролем, и я могла бы навестить тебя и там.

– Я знаю. – Хонор указала на стул и подождала, пока подчиненная сядет. – Но я еще жива, – продолжила она, чувствуя раздражение от медленной речи, – и я не собираюсь валяться в постели.

Трумэн возмущенно посмотрела на Веницелоса, и старпом пожал плечами.

– Мы с Фрицем уже пытались, коммандер. Толку никакого.

– И не будет толку, – подтвердила Хонор. – Так что кончайте ерунду и расскажите, что происходит.

– Ты уверена, что в состоянии работать? Ты извини, Хонор, но вид у тебя просто кошмарный, да и говоришь ты паршиво.

– Я знаю. Но это в основном губы, – ответила она наполовину правдиво. Она коснулась левой стороны рта, злясь, что ничего не чувствует. – Ты говори, а я буду слушать. Начни с Протектора. Он жив?

– Ну, если ты уверена… – с сомнением протянула Трумэн, но Хонор решительно кивнула, и коммандер пожала плечами. – Ладно. Да, он и его семья невредимы. Прошло… – она проверила часы, – уже двадцать минут с тех пор, как я получила последние сообщения, и только пять часов с момента покушения, так что точной информации я тебе дать не могу. Пока что ясно только, что ты оказалась в самом центре попытки покушения.

– Клинкскейлс? – спросила она, но Трумэн покачала головой.