Александр Афанасьев - Врата скорби (Часть 3)

Сэр Роберт первым выбрался из вертолета, подошел к незнакомцу, протянул руку

– Роберт Брюс, скводон-лидер КВВС, честь имею…

Неизвестный – пожал протянутую руку

– Как догадались?

– О чем вы?

– О том, что я не араб.

– Вы выше среднего араба. К тому же – я родился в Судане и нюх у меня есть. Араба от неараба – отличу…

– Вот и отлично.

– Сэр, традиции вежливости требуют представиться, тем более, что я уже сделал это.

– Люди зовут меня Джонатан-хаджи. И это имя мне нравится. Если не желаете оставаться здесь – садитесь в машину…

В Форде, даже с удлиненным кузовом – сложно было разместиться шестерым, да еще и с поклажей, но они все-таки сделали это, сев на борта и сложив меж собой свою поклажу, связав ее так, что не шелохнется. Так поступали летные техники, когда ехали к очередному самолету для ремонта, сэр Роберт хорошо это помнил. Вот так – они выехали на ухабистую дорогу, ведущую в город, и поехали по ней, мимо палаток племен. Машина – была одна на дороге, и они – были как посланцы из другого, совершенно непонятного и далеко ушедшего вперед мира. От палаток – шла тяжелая, невыносимая вонь[85] человеческого жилья, лишенного самой примитивной канализации, повсюду – нагло шныряли крысы, даже перебегая дорогу. Дети, грязные, шумные, босоногие – а бедуины и горцы путешествовали всей семьей – играли у дороги, рядом с полной грязи канавой с мертвым ягненком. Навстречу – шли ослы, мулы, в город гнали овец на продажу, у всех мужчин было огнестрельное оружие. Женщины – большая часть в глухой парандже, взгляды через узкую прорезь – как через прорезь прицела, от таких взглядов становится не по себе даже видавшим виды. И сам город – нищий, большой, грязный, неухоженный, город, в котором большая часть обитателей присутствуешь лишь временно, и мечтает лишь о том, чтобы продать свой товар, сохранить деньги и с облегчением удалиться в родные места – в горы или в пустыню. Трудно себе представить, что совсем недалеко, меньше чем в сутках пути самолетом – существует Лондон, с его залитой огнями Пикадилли, продовольственным отделом универмага Хэрродс и такими порочно-привлекательными кабачками в Сохо. Трудно поверить, что существует имперский Берлин с его У-баном[86], пронзающим под землей весь город, Тиргартен-парком, рейхстагом, железнодорожными вокзалами, озерами, аэродромами, откуда в сопровождении истребителей взлетают самолеты ДРЛО с вращающейся тарелкой радара на спине[87]. Трудно себе представить, что существует имперский Петербург, с его горбатыми мостами, блистательными салонами высшего света, стрелкой Васильевского острова, серыми силуэтами миноносцев на рейде, огромными заводами и тихой летней негой дач для «среднего сословья». Эти миры – они не существовали в едином пространстве, на одной планете, они давно раскололись, как льдина на весенней реке, их относило все дальше и дальше друг от друга бурным течением истории. И в стылую, с парком черную воду между ними – падали люди…

Человек, представившийся как Джонатан-хаджи – привез их в какое-то здание на окраине, довольно большое, со стационарно установленной на высоком шесте антенной, собственным колодцем и двумя машинами, припаркованными внутри. Провел внутрь – там было на удивление прохладно, местные строят так, и из таких материалов, что стены совершенно не берут тепло, а крыша – такая, что пропускает наружу горячий воздух…

Пройдя коридором – они зашли в комнату, напоминающую лобби. Джонатан-хаджи, как это и положено, прошел к столу и печке в углу и стал разжигать ее, чтобы приготовить чай. Где-то за стеной – бормотал дизель – генератор…

– Ах, да…

Он вернулся, пошарил рукой по стене – там был сейф, искусно скрытый. Из него – он вынул опечатанный конверт плотной манильской бумаги и журнал, прошитый и с пронумерованными страницами. Книга учета доведения документов.

– Ознакомьтесь. Я пока заварю чай. И да…

Из кармана Джонатан-хаджи вынул еще один конверт, изрядно мятый

– Еще – вот это. Пришло с сегодняшней почтой. За это не расписывайтесь

Сэр Роберт вскрыл первый конверт

Скводон-лидеру КВВС

Почтенному Роберту Брюсу, СВ

В связи с особыми обстоятельствами, имеющимися в настоящее время – вам предписывается присоединиться к станции в Шук-Абдалле и принять все возможные меры для противодействия русской угрозе. При необходимости – примите меры к уничтожению русских, посягающих на суверенные интересы Британии. Прошу считать данное задание в высшей степени приоритетным. Приданный Вам отряд останется при вас для оказания поддержки.

Да поможет вам Господь.

Подписано было сэром Джоном Александром Синклером, заместителем генерального директора МИ-6, ответственным за борьбу с Россией.

Сэр Роберт вскрыл второй конверт. Второе письмо – было написано от руки, а не перепечатано на машинке после расшифровки – человеком, который привык не писать собственноручно, а диктовать письма.

Скводон-лидеру КВВС

Роберту Брюсу, СВ

Мой мальчик

Я пишу это письмо для того, чтобы ты, со всей очевидностью представляя происходящее и знал, что делать. Ни для кого н е секрет, что время на исходе. Русские активизировались в твоем районе и теперь, вместо того, чтобы наводить мосты – мы должны быть готовы к тому, чтобы защищаться. Шук – Абдалла самый ценный наш актив в регионе, потеряв его – мы рискуем тем, что русские подступят вплотную к нашим границам, и мы лишимся необходимой глубины нашей обороны. Ты должен сделать все, чтобы не допустить этого. Начальник станции в Шук-Абдалле вполне надежный – но он не дворянин. И потому – не обладает такой же надежностью, ответственностью и истинно государственным видением, каким, по моему мнению, обладаешь ты. Воспринимай это не как неуместное славословие, как объективное мнение о тебе – ведь я знаю тебя с семи лет. Я полагаю, что при необходимости – твои плечи выдержат тот груз, который мы сочтем нужным на тебя возложить. Полагаюсь так же на твою порядочность и дипломатический такт – вспомни, что мы делали в Судане. Это происходило на твоих глазах, и полученных там уроков – никогда не забывай. Они оплачены кровью. Место, куда тебя послали на краю земли, связь неустойчива – поэтому, я ожидаю, что в критической ситуации ты примешь командование на себя и до конца исполнишь свой долг.

Не обижайся. Я понимаю, что это не совсем твое – но просто больше послать было некого.