Георгий Кубанский - Мир приключений 1964

И они снова все пересчитывают и выверяют, но никаких ошибок уже не находят больше.

— Может быть, отложим до завтра? — спрашивает Миронов, взглянув на часы.

— Мы, конечно, все устали, но я все-таки останусь и поработаю еще немного, — упрямо произносит Илья. — Тебе, Лева, тоже пора отдохнуть.

Миронов вопросительно смотрит на Леву. Энглин, сделав вид, что не расслышал слов Ильи, снимает пиджак и засучивает рукава рубашки.

— Давайте-ка попробуем сразу включить полную мощность, — обращается он к Миронову.

— Ну вот что тогда, — останавливает его Виктор Захарович. — Устроим пятнадцатиминутный перерыв и поужинаем. У меня, кстати., есть кое-что. Сейчас схожу к себе в бюро и принесу…

— Зачем же ходить? — прерывает его появившийся в проходе Михаил Богданович. В руках у него чемоданчик. Он кладет его на барьер манежа и торжественно открывает крышку. — Вот, пожалуйста, угощайтесь!

— Ты у нас, дед, просто маг и волшебник! — весело потирает руки Илья. — Перекусить действительно не мешает.

А спустя несколько минут все снова занимают свои места у пультов управления и измерительных приборов.

— Включайте, Виктор Захарович! — командует Илья.

И опять вздрагивает стрелка. Двинувшись слегка вверх по дуге шкалы, она, однако, снова возвращается к нулю.

И вдруг на манеж выскакивает Михаил Богданович. Он высоко подпрыгивает несколько раз и безо всякого трамплина делает двойное сальто-мортале.

— Видимо, стрелки заело в ваших приборах! — радостно кричит он и бросается обнимать внука. — Поздравляю тебя с победой, Илюшка! И всех вас тоже, дорогие мои!

21

Репетиции Зарнициных в ослабленном поле тяготения решено начать спустя два дня. К этому времени уточняется степень понижения гравитации в зоне манежа и стабильность этого явления. Определяются ее границы. Вводятся кое-какие усовершенствования и упрощения в конструкцию аппаратуры.

А на первую репетицию Зарнициных приходит не только администрация цирка, но и почти все начальство Союзгосцирка.

— Что же это такое?! — в ужасе восклицает главный режиссер. — Как же можно в таких условиях репетировать? Они ведь не совершили еще ни одного полета в зоне невесомости… И вообще не знают, что у них может получиться, а вокруг уже обстановка ажиотажа. Нет, так нельзя! Так я просто не смогу начать репетицию…

— А ведь Анатолий Георгиевич прав, — соглашается управляющий Союзгосцирком. — Надо дать им освоить новый номер в спокойной обстановке.

И вот теперь на манеже только Зарницины, Анатолий Георгиевич, Ирина Михайловна да несколько униформистов. У пульта управления Илья и Виктор Захарович. В директорской ложе — Михаил Богданович, Юрий, Антон и дежурный врач, приглашенный на всякий случай главным режиссером.

Манеж ярко освещен. Зарницины легкими, изящными прыжками вскакивают на предохранительную сетку.

— А может быть, начнем сразу без нее? — спрашивает Алеша Зарницин. — Нужно с первой же репетиции приучить себя к мысли, что никакой страховки уже не существует.

— Нет, Алеша, этого я не смогу вам позволить, — решительно возражает Ирина Михайловна. — Пока вы не освоитесь с новыми условиями полета, будете работать с предохранительной сеткой. Мало того, пристегните-ка покрепче еще и пояса с лонжами. Кто знает, какова будет инерция ваших полетов.

Алеша собирается протестовать, но Маша останавливает его:

— Зачем же спорить с разумными предложениями, Алеша? Все и так знают, какие мы храбрые, — добавляет она с улыбкой.

Легкий толчок о пружинящую сетку — и Маша взлетает на мостик. (Раньше без лесенки взобраться на него было невозможно.) Ее примеру следуют и братья, Алеша при этом отталкивается с такой силой, что перелетает через мостик и снова летит в сетку.

— Ну что, — смеется Маша, — будешь ты теперь протестовать против сетки?

— Наверное, нужно будет развесить ловиторку и трапеции подальше друг от друга! — кричит снизу Ирина Михайловна. — А пока будьте осторожны и не слишком напрягайте мышцы, надо ведь сначала приноровиться к новым условиям.

Когда Сергей, совершив несколько пробных полетов, повисает вниз головой в своей качающейся ловиторке, Ирина Михайловна советует Маше:

— Попробуйте пока только одно заднее сальто в руки Сереже. И со слабого швунга.

Маша непривычно осторожно берется за гриф трапеции и совершает плавный кач. Затем энергичным броском отрывается от нее, набирает высоту и грациозно разворачивается в заднем сальто-мортале. Обычно в это время сильные руки брата всегда оказывались возле нее, но сейчас он уже ушел в противоположную сторону, и Маша плавно летит в сетку…

Через полчаса устраивают перерыв. Усаживаются на барьере манежа, возбужденно обсуждают неудачи.

— Такое впечатление, будто всему нужно учиться заново, — обескураженно произносит Алеша.

— Почему же заново? — вскидывает на него удивленные глаза Маша. — Просто нужно привыкнуть, освоиться…

— А я считаю, что нужно послушаться совета Ирины Михайловны и увеличить расстояние между моей ловиторкой и трапециями, — прерывая сестру, убежденно заявляет Сергей. — Зачем нам переучиваться и изменять тот темп, к которому мы давно привыкли? Многие наши движения отработаны ведь почти до автоматизма. А это достигнуто ежедневными тренировками в течение нескольких лет. Зачем же нам начинать теперь все сначала? Этим только весь эффект невесомости можно испортить.

— Конечно, это ни к чему, ребята! — возбужденно восклицает Михаил Богданович. — Просто нужно, чтобы вы пролетали большие расстояния и не гасили дополнительную инерцию, а расходовали бы ее на новые фигуры своих трюков.

Вокруг гимнастов собираются теперь все присутствующие на их репетиции. Илья, сосредоточенно чертивший что-то на бумаге, протягивает ее Сергею Зарницину:

— Я вполне согласен с вами. И вот прикинул даже целесообразное размещение ваших трапеций в соответствии с условиями ослабленного гравитационного поля.

— Пожалуй, действительно лучше сразу же начать работу на тех дистанциях, которые необходимы для ваших новых номеров, — соглашается с ним и главный режиссер. — Виктор Захарович, — обращается он к заведующему конструкторским бюро, — когда бы вы смогли перевесить аппаратуру Зарнициных?

— К завтрашнему утру все будет готово, Анатолий Георгиевич.

К этому времени в Академии наук окончательно решается вопрос об изучении “эффекта Нестерова-младшего” в научно-исследовательском институте Андрея Петровича. Илья теперь тут день и ночь.