Брайан Олдисс - Больше чем смерть: Сад времени. Неадертальская планета. На белой полосе

— Но, дорогой, мне кажется, ты несколько сместил акценты и преувеличил роль нашего подсознания…

Он сжал ей руку, и она умолкла.

— Мозг женщины — это всегда загадка. Они лучше ладят со своими инстинктами, может быть, потому что кора у них потоньше и понежней, чем у мужчин.

Он подмигнул Шейле, и Координатор, находившийся у него за спиной, не заметил этого.

— Как соотносится теория с тем, что произошло на Нехри? — спросил Координатор.

— В своей повести я не погрешил против фактов, но по-своему истолковал их. Та модель была совсем неплоха, а с новой теорией факты увязываются безукоризненно. Взять хотя бы Фрэнка Арльбластера. Он нашел единственное правильное решение. Покинуть Землю и на новом месте начать с чистого листа. Он хотел, стряхнув с себя груз прошлого, создать нового человека, свободного от пут старой цивилизации и не зависящего от тех технических усовершенствований, которые на Земле полностью поработили гомо сапиенс, бывшего когда-то царем природы. Но у него ничего не вышло. Он и там проиграл, потому что не сумел справиться с животными инстинктами. Победил пращур в звериных шкурах и с дубиной в руке, живший в подсознании. Вместо того чтобы двигаться вперед, человек вернулся к исходной точке.

— Вы подводите меня к мысли, что нормально развиваться дитя может, только оставив колыбель. И достичь настоящей зрелости, стать хозяином своей судьбы может только тот, кто переступит порог родительского дома. А еще нужно победить то, что живет в подсознании и перешло к нам по наследству от наших предшественников. Я вас правильно понял?

Поднявшись в воздух, Координатор сделал «мертвую петлю» и снова спикировал на стол.

— Все верно. Кстати, вы очень удачно использовали традиционные фигуры речи, принятые в повседневном обиходе среднего человека. Вы мыслите образами, как и гуманоиды.

— Еще один вопрос. Что стало бы с людьми, если бы они вдруг остались на планете одни, без машин? Одни на разоренной планете, лишившейся практически всех природных ресурсов и пережившей Атомную Неделю. Одни — без помощи и поддержки.

Андерсен прикрыл рукой глаза, чтобы Координатор не смог заметить вспыхнувшего в них торжества.

— Вероятно, мы вернулись бы к исходной точке, к той, с которой цивилизация начала когда-то отсчет. Но мы не пошли бы проторенной дорогой. Теперь-то мы знаем, куда она ведет. Да, начинать пришлось бы с нуля. В какой-то момент планета вдруг снова оказалась бы заселенной неандертальцами. Это уж наверняка. Неандертальская планета.

— Мне пора, — сказал Десятый Координатор. — Счастливо оставаться.

Робот взлетел, и низко паря над землей, растаял в сумерках.

Андерсен вытер пот со лба. Беседа с роботом вымотала его ничуть не меньше, чем тяжелая физическая работа. Он подошел к жене и обнял ее.

— Ни слова больше. Я не могу ни говорить, ни слушать. Молись тихонько про себя, если не забыла, как это делается.

Она прижалась к нему, они прошли в спальню. Она разделась и легла в кровать, а когда он устроился рядом, прошептала, касаясь влажными мягкими губами его уха:

— Может, тебе стоит снова начать писать прозу?

После встречи Андерсена с Координатором прошло пять дней, и вдруг люди начали замечать, что роботы исчезают. В один прекрасный день они исчезли все. На планете остались только люди и звери, и обломки того, что некогда называлось цивилизацией. И люди вышли в открывшийся перед ними пугающий мир на слабых, непривычных к ходьбе ногах.

— И это только твоя заслуга, Кейв, — сказала Шейла.

— Ты не права. Они додумались до этого сами. Может быть, я немного подтолкнул их.

— Нет, — покачала она головой. — Ты их надоумил. Ты — великий человек. Ты — гений, который собирается стать теперь свинарем.

— Я обожаю свиней, — засмеялся он.

Они разговаривали, стоя в центре стада, состоящего из дюжины подсвинков. Они оба осознавали свою ответственность перед будущим за жизнь этих нежно хрюкающих существ.

— Итак, они улетели, исчезли в инвоспектре. Не знаю, во что они там превратились… в элементарные частицы, в волны, в лучи света… наш ум не в состоянии себе это представить, да и какая нам, в конце концов, разница. Они оставили нас в покое, и только это важно.

— Начинается новая жизнь, и какой она будет — зависит только от нас.

— Очень может быть, — задумчиво произнес Андерсен, — что у нас что-то получится… Знаешь, почему я так разговаривал с Координатором? Мне было известно, что его беспокоит. Он промывал мозги Главному Наблюдателю, сторожевому псу, изловившему меня. Я слушал и делал свои выводы. «Мы должны освободиться от человеческого наследия», — говорил Координатор. Они боролись с человеческим в себе как умели. Вывели из строя всех роботов, которые были сконструированы по образу и подобию человека. И все равно у них в подсознании жила мысль о пращуре — человеке. И пока они продолжали жить рядом с нами, они невольно заимствовали наши привычки, обычаи, наш лексикон… Взять хотя бы города-муравейники — точные слепки с наших городов. Теперь у них наконец-то появилась возможность стать чистой субстанцией. Они могут развиваться и совершенствоваться бесконечно в новых измерениях, не оглядываясь в прошлое на своих прародителей.

Они загнали свиней в подъезд дома, опустевшего сразу после исчезновения роботов. Люди разбрелись кто куда. Андерсен запер свиней в просторном холле первого этажа — о лучшем свинарнике не приходилось и мечтать.

— Интересно было бы заглянуть в будущее, — мечтательно сказала Шейла. — Как у нас все сложится? Какими мы станем сами и что будет с человеческим родом?

Андерсен напряженно размышлял. Ну конечно, конечно же. Им нужна собака. На Свалке бродит много одичавших псов — можно попробовать поймать и приручить собаку.

Они с Шейлой поднялись в свою квартиру и без сил рухнули на кровать. Они были слишком усталыми в ту минуту, чтобы беспокоиться о будущем.

Осторожно: сутаны!

Это была странная процессия — четверо спутников, бредущих в никуда.

Впереди шел Ройял Мичер, мой единокровный брат. Его костлявые руки боролись с ветром, пытавшимся содрать с него сильно поношенную накидку. Отвязавшись ненадолго от брата, ветер наваливался на Туртона, нашего бедного старого Туртона, которому и без того тяжело приходилось — он тащил на себе Кандиду. Увы, ему в этом не могли помочь без толку болтавшиеся третья рука и нога — последствия ужасного воздействия радиации. Со своими дополнительными членами, торчавшими из-под черного плаща, он был похож на жука.

Напитавшийся морской соленой влагой ветер теребил волосы Кандиды. Ее голова подпрыгивала в такт шагам Туртона, ее правый глаз бессмысленно пялился на меня.