Михаил Ахманов - Консул Тревельян

Как и прошлый раз, Говорильник пожаловал на рассвете, так рано, что позавтракать Тревельяну не удалось. Спустившись в холл, он велел роботам поставить стол и кресла под деревьями, подальше от фонтана, затем хлопнул трафора по пятнистой шее.

– Идем. Будешь переводить.

– Минуту, досточтимый консул. – Мозг, снова в обличье жирафа, повернул к хозяину голову с огромными грустными глазами. – Кажется, мой вид наводит этого мохнатого-зубастого на нехорошие мысли. Можно ли мне принять другую форму? Более подходящую для работы?

– Принимай, – сказал Тревельян, и его помощник мгновенно преобразился. Теперь он был похож на большую белесоватую тарелку, парившую в воздухе. Края тарелки свисали вниз тонкими фестонами и колыхались, как у медузы, с боков вытянулись стебли – два со зрительными органами и еще один с подобием губ. В таком странном сопровождении Ивар направился к выходу.

Говорильник не удостоил трафора вниманием. В этот раз он сидел в траве, напоминая бурый пригорок с торчавшим наверху влажным черным носом. Крохотные глазки поблескивали сквозь завесу длинных волос.

– Сядь в кресло, – сказал Тревельян. – Тебе будет удобнее.

– Предпочтение так, – раздалось в ответ. – Ты, главный-важный, подумать? Оченно напугаться?

– Подумать, но не напугаться. Мой оченно храбрый, – сообщил Ивар.

– Все пугаться нильхази. Он – ууу! – теперь сердитый. Он…

– Пока не надо про нильхази, я хочу больше узнать о тебе. Ты был Ловушник, был Строгальщик, а нынче Говорильник с человеки. Что все это значит? Что ты делал на своей родине?

Лльяно встряхнулся, словно пес, вышедший из воды. Запах не самый приятный, подумалось Тревельяну. Отступив к деревьям, он сел в кресло, стараясь уловить ментальную волну Говорильника. Похоже, тот был в недоумении.

– Ловушник есть Ловушник, Строгальщик есть Строгальщик, – буркнул гость. – Разве ты не понимать?

Ивар повернулся к своему переводчику.

– Попробуй растолковать мои вопросы. Пусть он хотя бы немного расскажет о своей родине.

Трафор вытянул стебель с голосовым аппаратом, его плоть пошла буграми и впадинами, и это означало, что Мозг мыслит с особой интенсивностью. Внезапно он пронзительно взвизгнул и заголосил в тональности колоратурного сопрано. Выслушав, лльяно разразился такими же трелями и руладами. Так они выпевали минут десять, потом трафор сказал:

– Планету покрывают леса, а там, где нет деревьев – камни, скалы, лед и снег. Климат прохладный, но количественная оценка не представляется возможной, для этого нет слов. Мохнатый-зубастый прежде был охотником, ставил ловушки, потом резчиком по дереву. Когда он состарился – а ему больше восьмидесяти лет, – он изучил языки небесных пришельцев, и теперь он Говорильник. Ведет переговоры с сервами, с нильхази, со всеми, кто прилетает к ним. Это очень почетное занятие.

– Кстати, о сервах, – молвил Тревельян. – Проверь-ка свою гипотезу. Чем лльяно с ними торгуют?

Новая порция визгов и фиоритур. Наконец концерт завершился, и трафор произнес с торжествующей ноткой:

– Я был прав, почтенный консул, они торгуют собственной шерстью. Еще деревянными изделиями. Они очень искусные резчики.

– Хорошо. Пожалуй, я удовлетворил свое любопытство.

Желтый андроид с розовыми звездочками на панцире принес Тревельяну кофе, два рогалика и сливки. Сделав глоток, он обмакнул рогалик в сливки и принялся жевать.

– Говорильник чего-нибудь хочет? Может быть, сосиску или окорок?

– Никак пожелания. Мой сыт. Мой дают мясо везде.

– Везде – это как? Расспроси его подробнее, – велел Тревельян помощнику.

Повизжав недолгое время и выслушав ответ, трафор доложил:

– Он здесь уже около месяца. Живет в лесу, так ему привычнее. В любом кабачке и ресторане, где есть мясные блюда, его кормят. Но, конечно, не за столиком, а так, чтобы не видели посетители. Мясо потребляет сырым.

– Ну, у каждого свои вкусы, – сказал Тревельян, вспомнив про червей Арханга. – Теперь поговорим о нильхази. Они тебя прислали, Говорильник?

– Истинно так, – подтвердил гость и помахал когтистой мохнатой лапой. – Нильхази бывать у нас часто. Такой человеки, как ты, бывать оченно редко. Ждал, ждал, и Нельба-люба явиться. Без веры ко мне, что мой Объявитель… Мой болтать-трендеть долго-длинно, Нельба-люба все без веры. Но взять с собой.

– Кажется, он пытается рассказать, как улетел со своей планеты. – Тревельян добавил в чашку из кофейника. – Вот что, друг мой, пошли запрос в центр регистрации полетов. Кто побывал в системе лльяно за последние месяцы? Какому ведомству принадлежит корабль? Что за цель у этой экспедиции и кто ее руководитель?.. Давай, трудись!

– Запрос отправлен. Еще распоряжения, ньюри консул?

– Пока хватит. – Ивар повернулся к Говорильнику: – Итак, тебя прислали нильхази и повелели сказать главному-важному: вон отсель! С этой планеты, так?

– Тоже истинно, – подтвердил Говорильник. – Нильхази узнать, что человеки здесь, и оченно гневиться. А когда они в раж, нехорошо. Шкура дорога, а мочь без нее остаться.

Тревельян нахмурился.

– Это угроза? Ну, мы еще посмотрим, кто с кого шкуру спустит!

– Когда нильхази явиться… – начал мохнатый гость, но вдруг смолк и призадумался, почесывая колтун на голове. Потом молвил: – Есть один-другой мудреный слово, который мой знать. Такое слово ваших человеки… Имей длинный ложка, если захотеться пообедать с дьявол… Но мой вспоминать другое. – Он оскалился и дернул себя за волосы. – Вот, вспомнить! Нильхази явиться и показать человеки, куда рак зимовать!

«А что же дед молчит?..» – подумал Тревельян. Самое время ему проснуться и завернуть что-нибудь по-командорски, так, чтоб трава завяла, а с деревьев листья посыпались… Однако безмолвствует!

Он потянулся к разуму Командора и обнаружил, что тот не видит и не слышит ровным счетом ничего. Дед вспоминал. Кажется, он вернулся в счастливое время, когда здесь, на Гондване, был его дом, его семья, красавица-жена, две дочери и сын. Ивар увидел их лица, потом – уютный коттедж у Бирюзового моря, белое двухэтажное здание с башенкой, корпус боевого робота около двери и орудийный лафет, служивший скамейкой. Смотреть дальше он не стал, удалился тихо, не мешая родичу.

Его взгляд упал на мохнатое существо, сидевшее в траве.

– Твое поручение выполнено. Ты пришел к главному-важному и передал слова нильхази. Что ты будешь теперь делать?

– Мой ждать. Нильхази явиться, показать человеки зимний рак, а мой увезти обратно. Или оставить тут. Тут хорошо, есть лес и многое мясо.

– Не будет нас, не будет и мяса, – сказал Тревельян. Потом, отставив чашку с недопитым кофе, пробормотал в задумчивости: – Нильхази… никогда не слышал о нильхази… любопытно бы на них взглянуть…