Журнал «Если» - 2007 № 11

— Я не собираюсь возвращаться. Что я там забыла? От внезапного страха у Пита засосало под ложечкой.

— Элли, это не кино.

— Конечно, — ответила она. — Это жизнь, что намного лучше.

— Просто я…

— Не волнуйся, — она шлепнула Пита по ноге. — Напрашиваться не буду. Я не Бланш Дюбуа[16] — между прочим, у нас в кино ее сыграла не Вивьен Ли, а Джессика Танди — и не стану полагаться на милость первого встречного. В пятнадцать лет я ушла из дому — как отрезала. Начинала с нуля, без друзей, без документов. Сумела там — сумею и здесь.

Пит обнял ее.

— Здесь тебе не придется начинать с нуля. Ни за что.

Огни не загорались, не падал занавес: это не был конец фильма. Впервые Пит чувствовал, что жизнь ему милее экранного сна наяву.

— Идем. Нас ждет «Гражданин Кейн».

Они поднялись и пошли рядом, плечо к плечу.

— Все хотел спросить… Какие фильмы из моих ты посмотрела?

— А никакие. Я подумала, будет классно посмотреть их вместе. Пит рассмеялся.

— Элли, я думаю, это начало прекрасной дружбы.[17] Девушка взглянула на него лукаво, искоса:

— Похоже, цитата, но не помню откуда.

— У нас впереди столько фильмов, — сказал он.

— У нас впереди столько всего.

Перевели с английского Юлия СИРОМОЛОТ и Нелли БЕЗРУКОВА

© Tim Pratt. Impossible Dreams. 2006. Печатается с разрешения автора. Рассказ впервые опубликован в журнале «Analog» в 2006 году.

Пол Мелкоу

СТЕНЫ ВСЕЛЕННОЙ

Входная дверь за Джоном Рэйберном закрылась с ужасающим скрипом. Сколько раз они с отцом собирались подкрасить и смазать ее к зиме… Впрочем, сейчас Джону больше всего хотелось сорвать эту проклятую дверь с петель и забросить куда подальше.

— Джонни! — окликнула мать, но он уже скрылся в густой тени сарая, завернул за угол, и голос женщины потонул в стрекоте кузнечиков. Дыхание вырывалось изо рта облачками пара.

На краю тыквенного поля Джон помедлил секунду и зашагал дальше. Где-то за этим полем, там, на востоке, был Технологический институт Кейза, в который он хотел поступать на будущий год. Только вот вряд ли получится. Есть еще университет в Толедо… Отец говорит, поработав год-другой, можно подкопить деньжат и заплатить за обучение.

Джон пнул ногой переспелую тыкву. В воздух взвились семена и тонкие ниточки мякоти. Запах сырой земли и гнили напомнил о том, что до Хэллоуина всего неделя, а урожай они с отцом так и не собрали. Значит, тысяча зеленых коту под хвост. Опять сплошной убыток…

С востока тыквенное поле заканчивалось полоской деревьев — старых кленов и вязов, — которые отделяли ферму от Таунлайн-роуд. За ней начинался заброшенный карьер. Тяжело дыша, Джон остановился возле дерева и постарался успокоиться.

Нет, родители тут ни при чем. Если кто и виноват, то только он сам. Не стоило ему драться с этим Тедом Карсоном. И уж тем более грубить его мамаше. Он один во всем виноват. Хотя… когда он сказал миссис Карсон, что ее сыночек — сволочь, у той сделалось такое лицо, что, пожалуй, оно того стоило.

Заслышав хруст сломанной ветки, Джон обернулся. Сперва он решил, что это Тед Карсон со своей мамочкой — выследили его и устроили в кустах засаду. Однако перед ним стоял какой-то незнакомый мальчишка со сломанным прутиком в руках.

— Джонни? — произнес он. Ветка в его руке обвисла и коснулась земли.

Джон пригляделся: это был не мальчик, а, скорее, подросток. Джон подошел поближе. Парнишка был в джинсах и клетчатой рубашке. Поверх рубашки он натянул какую-то нелепую красную безрукавку.

Джон задержал взгляд на лице незнакомца. Где-то он его видел… Это было его собственное лицо.

— Эй, Джонни, привет!

Стоявший перед ним был он сам.

Джон-в-безрукавке смотрел на двойника, суб-Джона, и думал: это как раз то, что нужно. Это был явно Джонни-Простачок, а не один из Джонни-Мятежников или Сломленных Джонни. Такому можно будет впарить все, что угодно. Он поверит.

— Кто… Кто ты такой? — спросил Джонни-Простак. Он тоже был в джинсах и рубашке, но без куртки.

Джон изобразил на лице самую искреннюю улыбку:

— Я — это ты, Джон.

— Что?!

Похоже, он несколько туповат.

— На кого я, по-твоему, похож? — спросил Джон и сам же ответил: — На тебя, Джон, на тебя. Потому что я и есть ты.

Джонни-Простак попятился назад, а Джон продолжал:

— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Что это розыгрыш. Что кто-то потешается над простым деревенским парнем. Нет, это не так. И закрыли эту тему. Потом ты решишь, что у тебя, оказывается, есть брат-близнец, которого усыновили другие родители. И здесь ты будешь не прав. На самом деле все гораздо интереснее.

Джонни-Простак скрестил руки на груди.

— Ну, давай тогда, выкладывай.

— Вообще-то, я голодный как волк и не прочь где-нибудь присесть перекусить. Отец, я смотрю, уже дома. Может, пойдем в сарай и обсудим все там?

Джон подождал, пока в голове собеседника провернутся нужные шестеренки.

— Вряд ли, — наконец изрек тот.

— Ну, как хочешь. Тогда я разворачиваюсь и ухожу. И ты никогда ничего не узнаешь.

Джон наблюдал за битвой эмоций на лице Простака. Показной скептицизм боролся в нем с мыслью о бредовости этого видения и отчаянным желанием разгадать загадку. Простак любил загадки. В конце концов лицо его разгладилось.

— Ладно, пошли, — согласился он.

Они двигались рядом, и Джон немного успокоился. Пока шагали по тыквенному полю, он заметил, что они идут в ногу. Джон открыл дверь сарая, и пришелец вошел первым, привычно щелкнув выключателем возле двери.

— Здесь хоть потеплее, — сказал он, потирая руки, и обернулся к Джону.

Свет ударил ему прямо в лицо, и Джон поразился сверхъестественному сходству. Их действительно можно было принять за близнецов. Волосы у парнишки были такого же песочного цвета, только немного длиннее и по-другому пострижены. Одежда казалась странной: такой куртки Джон никогда не носил. Кроме того, юноша был чуть постройнее. За плечами у него висел синий рюкзак — набитый так туго, что молния не застегивалась до конца. Над глазом кожа была поцарапана, а над левой бровью темнело пятнышко бурой крови — уже свернувшейся, но еще довольно свежей.

— Ну, и кто ты такой?

— А как насчет перекусить?

Джон подошел к стойлу и, взяв из корзины яблоко, бросил его юноше. Тот поймал и улыбнулся.

— Рассказывай, а потом я схожу в дом, принесу поесть.

— Разве так отец учил тебя обращаться с путниками? Готов поспорить, если бы там, в кустах, я столкнулся с ним, он пригласил бы меня на ужин.