Татьяна Тарасова - Небо для талисмана

- ... не парень, называющий себя слугой Митры (чтоб таких как он рвал на куски бог Шакал), вскоре я захватил бы весь Тим. Увы, он воспользовался тем, что перед великим временем Силы обязательно бывает ужасное время слабости и измотал меня чуть не до смерти... Потом я ответил ему достойно и Ущелья стали его последним и единственным пристанищем, - но все равно главное было упущено... Я остался на прежней позиции, не имея возможности продвинуться хотя немного вперед... Потом подошло и второе время - ты помнишь его, капитан. Я вознамерился завладеть хатхоновской золотой безделушкой, могущей принести мне власть над миром. Ты на пару с глупым рыжим талисманом встал на пути моем, и я тебе этого не прощу никогда. Хорошо еще, что ты не появился чуть раньше, в предшествующий силе период слабости...

- Когда ты прятался в Собачьей Мельнице? - подал слабый голос Висканьо, который полулежал у ног Дигона и внимательно слушал рассказ Красивого Зюка, дергая друга за штанину, едва тот пытался прервать бандита.

- Вот-вот, - утвердительно кивнул Деб, не удостоив, тем не менее, рыжего взглядом. - Именно в Собачьей Мельнице я отсиживался перед тем, как выйти в мир с силой моего второго времени. Вот то Равновесие, какое желал бы поправить я! К чему же мне, обладающему даром силы самого Сета, испытывать сию болезнь слабости? Конечно, то есть борьба Добра и Зла, я понимаю это и одобряю - без борьбы неинтересно жить. Но при чем тут я? Пусть бы они боролись между собой где-нибудь в другом месте, подальше от меня...

- А перед третьим тебя повесили на цепях! - возбужденно выкрикнул Хам, уже вполне пришедший в себя и ободрившийся от присутствия двух соратников. - В нашей темнице! - гордо добавил он, видя, что реакции на его заявление не последовало ни с какой стороны.

- Ныне пришло третье мое время - последнее, - вежливо подождав, когда бестактный Хам замолчит, сказал бандит. - Я создал сей дом, сей сад и сей галеон. Я создал слуг, которых видели вы все. Но то лишь фантом - нет ни дома, ни сада, ни галеона, ни слуг. Есть я - только я - и этого достаточно для того, чтобы вы утонули в той воде, какой нет... Но я не буду вас топить - первая попытка сорвалась, и повторять её я не желаю... Будущим вечером я отправлюсь отсюда в некую страну (вам незачем знать название, ибо сейчас я раздавлю вас как назойливых муравьев), и спустя всего-то луну стану её правителем. Теперь прощайте. Так неожиданно завершив свою речь, Красивый Зюк обернулся наконец к Дигону и, не упуская драгоценных мгновений, молча кинулся на него, ощеря в злобной и радостной ухмылке ровные белые зубы.

* * *

Капитан встретил его прямым ударом в челюсть, что, как видно, явилось для Деба полной неожиданностью, ибо он отлетел на несколько шагов и оказался в крепких, хотя и совсем не дружеских объятьях Хама.

- Три времени Сета, говоришь? - усмехнулся аккериец, поднимая меч. Посмотрим... Без труда выдравшись из рук охранника, бандит кошкой отпрыгнул в сторону, так, чтоб видеть одновременно всех троих. Но только один Дигон был готов к драке - ни Хам, ни, тем более, измученный долгой неволей талисман явно не собирались подставлять свои шеи выродку свирепого Сета. А когда свистящий клинок аккерийца прошел сквозь его тело как сквозь облачко дыма, не причинив ни малейшего вреда, у обоих соратников Дигона пропало всякое желание даже наблюдать далее за ходом поединка. Хам заплетающимся от ужаса языком призывал светлого Адониса немедленно вмешаться и сжечь демона молнией; Висканьо с тихим отчаянием вспоминал отца и Даниту, кои ждали его сейчас в Иссантии, и обращал мольбы к благому Митре об их здоровье и благосостоянии... Не лучшие ощущения переживал в данный момент и капитан: до того Деб невероятно ловко, но все же уклонялся от ударов меча - теперь он и не подумал этого сделать, демонстрируя заявленную ранее неуязвимость. Впрочем, особенно переживать Дигон не имел времени, а потому он отбросил меч к ногам Хама и кинулся на бандита, который тоже изготовился к прыжку, скрежеща зубами уже не как человек, а как истый демон, рожденный мраком и кошмаром неведомых миров. Поначалу в дико рычащем клубке невозможно было разобрать, где капитан и где Деб Абдаррах - три серебряных звезды светили тускло, будто пораженные своим одиночеством в огромном черном небе; но потом глазам наблюдателей представилась такое невероятное действо, что они уже не всматривались в спины и волосы, чтобы в случае чего не ударить по затылку своего, ибо перепутать противников сейчас мог только слепец; затаив дыхание, они следили за леденящими кровь превращениями бывшего бандита. Мерцая во тьме как обернутый в хитайский шелк кусок дерьма, он изворачивался в мускулистых руках капитана то хрипящей собакой с разодранной на спине шкурой, то пантерой с окровавленной жаркой пастью, то шипящей толстой змеей, чье смертоносное жало несколько раз коротко и почти любовно касалось лица Дигона.

- Это опять фантом... Не смотри на него, Дигон. Ну, дави же сильней, дави... - чуть не плача, шептал Хам, сидя на корточках у борта. Дубина в руках его тряслась, круглым концом стуча по дереву палубы, и то и дело путалась в ногах аккерийца; парень видел это, но не в силах был отодвинуться хоть на полшага - страх, сковавший его в момент второй схватки Дигона и бандита, больше не стал, но и меньше тоже, так что несчастный Хам с бешено бьющимся сердцем не мог даже расцепить пальцы, чтобы бросить бесполезную вовсе дубину...

- Не так! - напрягая слабый ещё голос, талисман пытался перебить рычание драки. - Слышишь, Дигон? Не дави, а рви! Рви!

- Рви! - подхватил и Хам, почуяв в совете рыжего истину. - Рви! Дигон, рви! Аккериец терял силы. Перед глазами его плыли разноцветные круги, а виски сдавливал невидимый, но от этого не менее безжалостный и крепкий обруч смерти. Враг в его руках устал менять личины и устал играть: Дигон понимал, что последние мгновения схватки на исходе - бандит вновь принял собственный, от рождения данный ему облик, и кожа на теле его натянулась так, словно он раздался вдруг в ширину и все мускулы его надулись. Сейчас он разорвет кольцо Дигоновых рук и вонзит белые острые зубы в голубую, заранее присмотренную жилку на могучей шее... Аккериец внутренне содрогнулся. Много смертей грозило ему прежде, и каждую готов он был встретить достойно, дабы после взглянуть в суровые серые глаза Стаха уверенно и прямо. Да и нынешняя ночь в этом смысле ничем не отличалась: если суждено ему погибнуть здесь, то уж никак не по вине слабости душевной. Демон, коего не берет ни меч, ни сила человеческая - вот враг его, и кто скажет потом, что Дигон не сделал всего, что только мог... С другой стороны, умереть от укуса бандита ему тоже не улыбалось, а потому он все крепче и крепче сжимал пальцы вокруг шеи Красивого Зюка, чувствуя, что вот-вот от напряжения лопнут жилы... "Рви! Рви, Дигон, рви!" - донеслось до него откуда-то сверху (он не понял, чьи это голоса, потому что в момент схватки забыл и о Хаме и о почти спасенном им рыжем). Затуманенный мозг его на треть лишь мига прояснился, и в эту самую треть капитану показалось, что он слышит глас Митры - Митры, который намерен-таки вручить ему свой бесценный дар! "Дигон, рви! Рви, Дигон!" И Дигон, собрав последние силы, вонзил пальцы в спину бандита и рванул - так, как только ещё мог. Жуткий вопль взлетел в ночную бесстрастную тишину; замерли, сами пока не понимая, отчего, Хам и рыжий талисман; обмякло в руках аккерийца тело врага... И в этот момент три серебряных звезды сорвались с неба, вспыхнули желтым фальшивым огнем, стремительно полетели вниз и - погасли, так и не успев коснуться земли...