Евгений Прошкин - Драйвер заката

– А ты сможешь? Судя по голосу, ты в дрова.

– Смогу. Какие дрова?

– Не важно. Хорошо, что принимаешь проблемы компании близко к сердцу.

– Это еще и личное дело.

– Индекс – для всех личное дело. Жду тебя.

Сигалов с облегчением выдохнул.

– Ну и куда ты сейчас попрешься? – спросил Алексей. – И главное, как?

– Легко.

Виктор снова встал, рывком отодвинул от себя стул, нацелился на дверь и пошел по прямой. До прихожей он добрался, ни разу не споткнувшись.

– Ботинки надень, чучело! – бросил ему в спину Шагов.

Сигалов не знал, как он доехал до офиса. Видимо, по дороге он отключился и вздремнул. Протрезветь он не успел, но на ногах держался значительно лучше. У подъезда он увидел девушку в белой блузке и черной юбке – и с тугим пучком на голове. Это была та самая фокусница, и она явно кого-то ждала. Виктор хотел незаметно пройти мимо, но девушка сразу пошла навстречу. В левой руке она держала бутылку минералки, а в правой бейджик.

– Здравствуйте, Виктор Андреевич, – пролепетала она, не глядя ему в глаза. – Вас велели встретить.

Сигалов благодарно принял холодную бутылку, немедленно к ней присосался и глотал воду до ломоты в горле. Бейджик тоже был кстати, свой Виктор оставил дома. Чуть отдышавшись, он допил минералку, бросил бутылку в урну и молча пошел к дверям. Девушка тихо шла рядом.

– Виктор Андреевич, вы извините меня за прошлый раз, – сказала она. – Я просто не подумала. Меня не предупредили, кто вы и как много вы значите для нашей компании. Меня Ольгой зовут… Да и вообще, ни с кем так не надо шутить, вы правы. Это было глупо.

– Оля… – Сигалов медленно развернулся. – Это ты, Оля, извини. Я иногда реагирую… не очень адекватно, с перехлестом. Меня на рубль обижают, а я в ответ на сотню. Не знаю, откуда это во мне и почему так происходит… – Виктора захлестнуло раскаяние, он понял, как много всего нужно сказать и объяснить, но вдруг сообразил, что разговаривает не с Мальвиной. – Мир, Оля… – буркнул он, поправляя на груди новый бейджик.

В лифт они вошли вместе и встали как в прошлый раз: Ольга лицом к дверям, а Виктор у правой стенки. От этого чувство неловкости вернулось, но уже в каком-то другом качестве. Сигалов с девушкой коротко переглянулись, оба потупились и одновременно прыснули.

– Как называется это место? – неожиданно спросил Виктор.

Ольга вздернула бровки:

– Никак.

– Оль, так не бывает. Когда ты разговариваешь о работе с подругами или дома…

– Я ни с кем это не обсуждаю, – заверила она.

– Ну а здесь, когда вы собираетесь попить кофе, посплетничать. Должно быть какое-то слово, которым вы обозначаете компанию.

– Закат?

Сигалов не понял, что это – ответ или вопрос.

– Закат? – переспросил он.

– То самое слово. Но в документах его нет, это жаргон.

– Почему именно Закат?

Ольга пожала плечами:

– А почему Сони или Гугл? Кто-то так решил, остальные не задумываются.

Лифт завершил свои неведомые секретные процедуры, и двери раскрылись.

– Дальше я сам, провожать не надо, – сказал Сигалов, направляясь к кабинету Коновалова.

– Вам не туда. Игорь Сергеевич у Керенского, они вас ждут вдвоем.

– Понял… – отозвался Виктор и, предчувствуя неприятное, пошел по другому коридору.

– Кто звезданул? – поинтересовался Коновалов, глядя на его опухшую губу.

– Сам себя, – выдавил Сигалов.

– Бывает – Куратор отступил в сторону, как бы заново представляя начальству сотрудника.

Керенский сидел за столом и назойливо трогал свои смоляные усики, словно проверял, не отклеились ли.

– Главное, не превращать в традицию, – заметил он, не уточняя, что имеется в виду: губа или пьянка. – Делитесь, Виктор. И присядьте, а то у меня голова кружится на вас смотреть.

– Вы будете смеяться, Сан Саныч, – начал Виктор, нащупывая коленом стул.

– Сомневаюсь.

– Дело в том, что если бы я не выпил, я бы и не догадался, – нагло соврал Сигалов. – Бывают такие моменты, вроде как замыкания в мозгу… Или просветления… – Он послушался совета и уселся. Сразу стало легче.

– Или всё-таки замыкания? – уточнил за спиной куратор.

– Трезвым я бы не стал об этом думать, – ответил Виктор, безуспешно пытаясь повернуть голову на сто восемьдесят градусов. – А теперь я всё выясню за минуту. За полчаса максимум. Мне только нужно загрузить другого персонажа. Как тогда, с Зубаткиным.

– И кого же? – осведомился Керенский, продолжая поглаживать усы.

– Есть одна женщина. Мила Майская. Не уверен, что это ее настоящая фамилия, но…

– Бабой побыть захотелось, – со значением прокомментировал Коновалов. – Что ж, опыт занимательный. Лишь бы, как сказал Александр Александрович, в привычку не вошло. Только зачем тебе Индекс? Таких скриптов навалом, да ты и сам за вечер справишься.

Сигалов понял, что ему не верят, и это показалось самым обидным. Захотелось грохнуть кулаком по столу и порвать на груди футболку. Подумав об этом, Виктор осознал, что до сих пор пьян.

– Вы решили, что я всю ночь квасил, – тихо произнес он, – а в обед спохватился и приехал на работу, а чтобы не получить по шее, сочинил легенду.

– Я Александру Александровичу примерно об этом и говорил, только у меня получилось в три раза длиннее. А ты отлично сформулировал, мастерство еще не пропито.

– Вы требовали от меня найти в Индексе ошибку. Я загружал его уже раз… два… три… – прошептал Виктор, загибая пальцы. – Четыре раза! Всё без толку! И вот я говорю вам, что наконец-то нашел, а вы…

– Не в Индексе нашел, а в реальности, – издевательски вставил Коновалов.

– Да! Я нашел противоречие между реальностью и прогнозом. – Снова не сумев обернуться к куратору, Сигалов встал со стула и примостился в свободном углу кабинета. Так он, по крайней мере, видел, с кем разговаривает. – Хоть вы, Игорь Сергеевич, и не рекомендовали мне выяснять свое будущее, но… уж простите, слаб человек! Вы же знали, что я всё равно пойду про себя смотреть.

– Конечно, знал.

– И что вы там про себя выяснили? – напряженно спросил Керенский.

– Плюс двое суток, – сказал куратор, сопроводив ответ жестом, который мог означать «ничего страшного, всё под контролем».

Виктор заметил этот начальственный междусобойчик и почувствовал себя неуверенно.

– Мелкая деталь интерьера, – пояснил он. – Старая фоторамка. Я видел ее в прогнозе, но не придал этому значения. В тот момент я не помнил, что у меня ее давно уже нет. И значит, ее не могло быть в прогнозе. Индекс показал то, чего не может быть в принципе. Это провокация.

– Другая фоторамка? – предположил Керенский.

– Там был не условный предмет, а рамка совершенно конкретная, которая много лет валялась у меня дома.