Еремей Парнов - Собрание сочинений в 10 томах. Том 1. Ларец Марии Медичи

— Ну а сама алхимия? Нашли вы свой философский камень?

— Нет, сударь, — печально ответил студент. — Мне нечем похвастаться. Я проштудировал «О природе вещей» Парацельса и попытался создать по его рецепту гомункулуса, но потерпел неудачу. Или я что-то не так делаю, или Парацельса нельзя понимать буквально. Знание утекло между букв, как вода сквозь решето. Не помогли мне и Василий Валентин, и Альбрехт Больштедский, прозванный Великим за свое магическое искусство, и Жан де Мен, и Гебер, и даже сам божественный Раймунд Луллий. Я попытался получить по рецепту Артефиуса красный камень и прожить, как и он, тысячу лет или научиться с помощью философского камня воскрешать мертвых, как это учит делать в «Золотом трактате» Лансиоро. Но и здесь у меня ничего не вышло. А я ведь знаю почти достоверно, что красный камень в природе есть! И в руках человеческих он был. Только не удержали его, исчез.

— Отчего же? — Офицер огладил бородку и с любопытством прищурился на реторту с синей водой, в которой отмокал корень мандрагоры.

— В нечистые руки попал.

— Что за странное суеверие? Разве золотой, скажем, пистоль не остается оным и в кармане убийцы, и в церковной кружке? — Офицер начал выказывать признаки раздражения. — А мне рекомендовали вас, как человека просвещенного.

— Таково уж свойство тонкой материи, сударь, — вздохнул студент. — Философский камень потому и называется так, что находится в контакте с философом, который сумел его получить. У людей же корыстных и низких он долго не задерживается, исчезает, переходит к другим.

— Сомневаюсь, — хмыкнул офицер. — А вы сами его видели, этот ваш красный камень, или — как там еще? — красный лев?

— Сам не видел. Но знаю человека, у которого он был.

— Кто же этот счастливец?

Студент вопросительно взглянул на монаха, который согласно кивнул ему.

— Можете говорить все.

— Шевалье де Ту.

— У него, кажется, еще и четки Нострадамуса есть? — небрежно спросил офицер. — Откуда такая милость судьбы?

— Я мало знаю об этом, но о многом догадываюсь.

— Ну-ка, ну-ка, поделитесь со мной вашими догадками, любезный. — Кавалер вынул из кармана кошелек и бросил его на полку со склянками. — Вот вам пятьдесят пистолей в задаток.

— Покорнейше благодарю, — поклонился студент и, боком скользнув к полке, схватил кошелек, в котором звякнуло золото. — Впервые этот красный камень получил великий Совершенный, который во время Людовика Святого жил в Безье, а потом переселился в Альби. Там он и совершил свое великое делание, которое продолжалось ровно семнадцать лет. Все эти годы Совершенный не выходил из своей лаборатории… Святой человек!

— Вы это о еретике-катаре говорите? — усмехнулся офицер.

— О том, в чьих руках родился красный лев, — благоговейно прошептал студент. — Сей красный, как вино, камень, игрою и твердостью граней превосходящий лучшие бриллианты, наделил своего создателя даром видеть сквозь стены и дали, проникать в скрытую сущность вещей.

— И, конечно, даром бессмертия?

— Если бы Совершенный того пожелал.

— Но он, разумеется, не пожелал… — Офицер раздраженно постучал пальцами по стеклу реторты. — Где теперь камень?

— Неизвестно. После Симона де Монфора, который… — Студент осекся и краем глаза взглянул на монаха.

— Понятно, — сказал офицер. — После усмирения еретиков он исчез, не так ли?

— Да, сударь. Катары спрятали его вместе с другими святынями. Потом он попал на короткое время к тамплиерам и вновь исчез, когда орден стали преследовать. Говорят, что судьи короля Филиппа страшной пыткой хотели вырвать у Якова де Моле тайну, но он так и не сказал, где спрятан камень. И еще говорят, что на костре, с которого призвал короля на Божий суд, он крикнул тайно стоящим в толпе тамплиерам, чтоб берегли сокровище.

— Очень интересная история. — Офицер встал и нетерпеливо зашагал по сумрачному подвалу алхимика, освещенному тремя лишь шаткими фитилями в глиняных плошках с жиром. — Кто следующий? — резко спросил он. — Нострадамус?

— Так говорят, — угрюмо пожал плечами студент. — Только он упустил чудесный камень.

— Руки оказались нечистыми?

— Не знаю.

— Ну а четки из камня, который индусы называют «глазом тигра»? Они какую силу имели?

— На одной из них буквами Священной книги был вырезан главный секрет камня. Тот, кто поймет, о чем говорит четка, сможет с помощью камня обрести жизнь бесконечную.

— Нострадамус не смог.

— Не смог… Он неправильно разгадал надпись, и камень исчез.

— Скажи-ка, какой прыткий камешек! Значит, теперь четки у шевалье де Ту? Так?

— У него.

— Но камня у него нет?

— Камень пропал. Может, потом и объявится, а пока его нет.

— Так… Понимаю. — Офицер ходил мимо горна от стены до стены, сосредоточенно покусывая тонкие губы. — Вы ведь и сами хотели получить такой камень путем алхимических превращений? Зачем?

— Надеялся прочесть четку и вдвоем с де Ту обрести счастье.

— Счастье? Бесконечное пребывание на грешной этой Земле, по-вашему, счастье? Глупец! — Оказавшись рядом с обезглавленной бараньей тушей, офицер брезгливо поморщился и вынул хрустальный флакончик с ароматической эссенцией. — Отчею же вы рассорились с вашим другом де Ту? — спросил он, понюхав флакон. — Ведь вы поссорились с ним?

— Он мне не друг. Я работал на него три года, не видя белого света, а когда стало ясно, что пошли по неверному пути, он бросил меня без всяких средств. Не дал даже тридцати ливров на голландское стекло.

— Значит, это шевалье де Ту заставил вас сделать для него философский камень?

— Он, — студент кивнул. — Де Ту и заставил, будь он проклят!

— И что он надеялся в итоге получить? Богатство? Бессмертие?

— И то, и другое.

— Неужели? — Офицер не мог сдержать улыбки. — А я-то почитал этого господина за умного человека.

— Он и есть умный. Это я дурак.

— Не берусь спорить с вами… Итак, у шевалье все же есть четки, а у вас нет ничего. Даже денег на лабораторную посуду.

— Теперь у меня есть ваши пятьдесят пистолей.

— Верно. Я и забыл. Но де Ту все же в лучшем, чем вы, положении?

— Еще бы! Он богат, знатен, его любят женщины…

— И у него есть четки, — настойчиво гнул свою линию офицер. — Но без камня они бессильны?

— Не совсем так. С их помощью можно легко усыпить человека и наслать на него безумие. Я думаю, что именно так он и сводит с ума женщин, в том числе и монахинь-кармелиток. Все, все они влюблены в него до безумия. Даже мать-настоятельница Бригитта де Бельвиль.