Цитадель звездных властелинов - Эдмонд Мур Гамильтон

отдаленный грохот барабанов и пение членов «Братства» на юг города, который с их приходом, как по команде, начинал разгораться. Глядя на это сатанинское зрелище, Марта уже не сдерживала слезы. Они стекали по ее бледному лицу тоненькими струйками, как у глубоко несчастного человека. Уэльс нежно обнял ее за плечи и заставил отвернуться.

— Успокойся, — сказал он нежно. — Это ничего не значит. В любом случае до катастрофы осталось всего несколько месяцев.

И все же Джей разделял ее эмоции. Конечно, прошло много лет с тех пор, как он уехал из Каслтауна, но этот город всегда был для него родным. И сейчас ему хотелось, чтобы его последний взгляд на него сохранил в памяти другой образ.

Он тоже отвел взгляд от пожарища и повернулся к пленнику.

— Теперь ты можешь говорить спокойно и рассказать все подробнее.

— Ну что ж, давай разберемся, — угрюмо ответил толстяк. — Во-первых, я и так уже слишком много наговорил, а во-вторых, ты мне не поверил.

Лицо Уэльса посуровело, и он посмотрел на пленника злобным взглядом.

— Хорошо. Пламя доберется до этого квартала примерно через час. И если ты не хочешь быть с нами более откровенным, мы просто оставим тебя здесь, связанным.

Этой угрозы оказалось достаточно, и мужчина снова заговорил примирительным тоном:

— Хорошо! Я согласен! Но какой смысл? Ты же мне не веришь!

— Тем не менее, расскажи мне все с самого начала, — приказным тоном потребовал Уэльс.

В глазах связанного человека появился лучик надежды, и он начал свой рассказ:

— Как ты, наверно, понимаешь, вся эта схема по удержанию ничтожеств здесь, на Земле, была не моей идеей. Я лишь маленький исполнитель. Пять лет назад, когда началось выполнение операции «Судный день», я устроился на работу в эвакуационную полицию. Я был хорошим служакой, и довольно скоро стал сержантом. А потом… я начал узнавать кое-что странное об эвакуации от одного из остальных сержантов. — Он немного помолчал, а затем продолжил: — Юджин — это был мой друг в полиции — сказал мне как-то, что Фэрли нужны люди для специальной секретной полицейской работы. Сказал, что работа настолько важная и настолько секретная, что никто, кроме посвященных, не должен об этом знать вообще ничего. Я согласился. Мне нравилось, что я стану одним из этих специальных сотрудников тайной полиции по эвакуации. Ну, и они взяли меня к себе. И сам Фэрли поговорил со мной и еще с парой других парней.

Уэльс, пристально наблюдавший за толстяком, увидел, как тот вытер пот со лба.

— Фэрли сказал нам, что они не смогут вывезти с Земли всех до наступления конца света, — снова заговорил пленник. — Он сказал, что это невозможно, что наверняка останутся миллионы. Сказал, что он и некоторые другие чиновники, занимающие ключевые места в системе эвакуации, пришли к решению оставить всяких жалких деревенщин и, как он выразился, невежественный мусор. Сказал, что они все равно только усложнят остальным и так не простую жизнь на Марсе. По словам Фэрли, было бы лучше сразу отсеять их и оставить здесь, на Земле.

Неожиданно в Уэльсе начало расти ледяное чувство убежденности в словах толстяка, и он уже не мог отогнать или развеять его. Он уже слышал нечто подобное и раньше от людей, которые сами были уверены в необходимости своей эвакуации, но выражали «аристократическое сожаление» по поводу того, что власти намерены спасать всех, что они будут обременены в новом мире «отсталыми». Правда, эти люди говорили это не открыто, а тихим шепотом или намеками. Никто не осмеливался высказывать такие идеи публично, и они придерживались их тайно. А значит, они вполне могли без огласки сделать так, чтобы «бесполезные и отсталые» остались. И как раз Джон Фэрли и ему подобные вполне могли быть среди тех «аристократов».

— Фэрли сказал нам, что они не будут препятствовать отъезду любого, кто выскажет такое желание, — продолжал толстяк, — но, по его словам, многие из них тупые и сами этого не захотят, и если все будет организовано правильно, проблема будет решена.

— Но мой брат — что с ним? — перебила его Марта. — Ты же сказал, что Ли у них?

Пленник кивнул.

— Я как раз к этому и веду. Так вот. Однажды вечером Фэрли позвонил одному из наших в очень взволнованном состоянии и сказал, что мы должны поехать в Каслтаун и забрать Ли Кендрика. Он сказал, что они разговаривали с ним и просили помощи в реализации своего плана, но Кендрик отказался.

— Ты имеешь в виду, что Фэрли и его группа хотели, чтобы Кендрик помог им заманить «отсталых» в ловушку? — перебил рассказчика Уэльс.

Голова толстяка утвердительно качнулась.

— Насколько я понял, так оно и было. Кендрик мог бы сделать заявление, ставящее под сомнение то, что катастрофа неминуема, и болваны решили бы остаться. Но я думаю, когда Фэрли начал этот разговор, Кендрик сразу пришел в ужас, и Фэрли пришлось отступить, сославшись на то, что его неправильно поняли.

Марта схватила Уэльса за руку.

— Джей, вот почему Ли так ужасно волновался, так тревожился после поездки в Нью-Йорк, вот почему он не хотел покидать Землю! Он боялся, что такой план существует и может быть приведен в действие!

Уэльс мог себе это представить. Он знал Ли Кендрика и понимал, что даже малейшее подозрение в столь безжалостном плане оказало бы на него сокрушительное воздействие.

— Ну, и прежде чем Кендрик успел что-то предпринять, мы отправились в Каслтаун, схватили его и отвезли в Нью-Йорк, — закончил свой рассказ пленник. — И его исчезновение оказалось даже более убедительным, чем его заявления о необходимости спасения. Все болваны решили, что Кендрик не хочет покидать Землю, поэтому и они этого не сделают.

Марта взглянула на толстяка взглядом, в котором таилась надежда.

— Но он жив?

— Да, — спокойно ответит тот. — Они не стали убивать его, во всяком случае, пока. Фэрли все еще надеется, что он сделает «нужное» заявление, чтобы у миллионов тех, кто еще сомневается, выстроилась четкая картинка и они оставались на Земле.

Уэльс внезапно почувствовал жуткое, почти физическое отвращение от всего того, что он услышал от этого, внешне даже симпатичного, но такого прогнившего изнутри человека. Он так и не смог пока полностью принять услышанное.

— Нет, это неправда. — Джей замотал головой из стороны в сторону, как заведенный болванчик. — Это не может быть правдой! — Он перестал трясти головой и, как будто убеждая сам себя, уверенно обратился к своей спутнице: — Марта, этому человеку нельзя верить, ему пришлось, — он сделал ударение на последнем слове, — рассказать какую-то невероятную историю,