Патриция Маккиллип - Арфист на ветру (Мастер загадок - 3)

- Равнина Ветров... - Затененные участки на карте привлекли его внимание. Он коснулся островка тьмы в западном Руне. - Это что?

Астрин, все ещё сутулившийся у огня, встал на ноги.

- Древний город, - пояснил он. - Они взяли почти все города Властелинов Земли в Меремонте и Торе, частично - Рун.

- Ты можешь пройти через Равнину Ветров?

- Моргон, я бы прошагал через неё без единого спутника, кроме моей тени, если бы захотел. Но не мог бы ты поделиться доводом, который я сообщу своим военачальникам, объясняя, зачем уводить наши силы от Кэруэддина и, оставив город без охраны, биться за кучу разбитых камней?

- Ты можешь пройти? - переспросил Моргон.

- Здесь. - Астрин провел черту от Кэруэддина между Тором и темным пятном в восточном Умбере. - С некоторой опасностью. - Он проследил северную границу Меремонта. - Войско Мэтома будет стоять здесь. Будь те, против кого мы воюем, просто людьми, я бы назвал их обреченными, окажись они между двумя такими огромными воинствами. Но, Моргон, я не могу оценить их силы - и никто не может. Они берут то, что желают, когда приходит время. Они больше не притворяются, что дерутся с нами; они просто сметают нас, если мы оказываемся на их пути. Обитаемый Мир - их шахматная доска, а мы - пешки... И та игра, которую они ведут, кажется мне непостижимой. Приведи мне довод, почему нужно вести людей на юг, чтобы в суровый холод завязать бой за землю, на которой никто не жил столетиями.

Моргон коснулся точки на Равнине Ветров, где, вероятнее всего, стояла одинокая башня.

- Данан идет на юг со своими рудокопами. И Хар с турами. И Моргол со своей стражей. Ирт желает, чтобы все они были на Равнине Ветров. Астрин, разве этого недостаточно? Защитить землеправителей Обитаемого Мира?

- Почему? - Кулак Астрина грохнул по столешнице, но Рэдерле даже ухом не повела. - Почему?!

- Не знаю.

- Я велю им оставаться в Имрисе.

- Тебе не удастся этого сделать. Они влекомы на Равнину Ветров, как и я, и если ты хочешь застать кого-либо в живых ближайшей весной, веди войска на юг. Я не выбирал погоду и время. Не выбирал войска, что следуют за мной через Обитаемый Мир. Не выбирал саму войну. Я...

Он умолк, и Астрин положил руку ему на плечо.

- Астрин, - тихо сказал Моргон, - времени не осталось, и я не могу тебе его дать. Я слишком много видел. Выбирать не приходится. И медлить нельзя.

Единственный глаз Астрина проник бы в самые тайные его мысли, если бы Моргон это позволил.

- Тогда кто выбирает за тебя?

- Приходи на Равнину Ветров. Земленаследник отпустил его.

- Я буду там, - прошептал он. Моргон отвернулся и снова сел в кресло.

- Мне нужно уйти, - устало сказал он.

- Нынче же ночью?

- Да. Я немного посплю, а потом уйду. Мне нужны ответы...

Он бросил взгляд па лицо Рэдерле, скрытое в мехах, - виднелись лишь её щека и подбородок, омытые светом, да рыжие волосы.

- Я дам ей поспать, - сказал он очень тихо. - Она может захотеть последовать за мной, когда пробудится. Передай ей, чтобы она была осторожна, когда полетит над Равниной Ветров.

- Куда ты пойдешь?

Волосы Рэдерле слились с пламенем, пылающим в очаге. Глаза его сомкнулись.

- Искать Алойла... Искать ветер.

Он спал без сновидений и проснулся уже через четыре часа. Астрин укутал Рэдерле так, что едва было видно её лицо. Сам Астрин лежал посредине палаты на шкурах и охранял своих гостей. Меч его был обнажен, и одна рука покоилась прямо на клинке. Моргон решил было, что он спит, но, едва Звездоносец встал, единственный зрячий глаз земленаследника Имриса открылся. Моргон наклонился, чтобы коснуться плеча Астрина в знак прощания. Астрин не сказал ни слова. Не медля больше, Моргон перенесся в ночь за каменными стенами.

Ночные ветры дружно и яростно рычали вокруг него, пока он летел. Моргон не рискнул применить свою мощь на землях между Кэруэддином и Равниной Ветров. С зарей холодный серый ливень начал хлестать пригнувшиеся деревья и безжизненные поля, но он продолжал лететь - весь день, пока к сумеркам не достиг Равнины Ветров.

Теперь он двигался над ней совсем низко - огромная черная ворона, косящая недобрым глазом на останки непогребенных воинов короля Хьюриу. Больше никого и ничего - даже птицы и маленькие зверьки не вышли на охоту в этот яростный дождь. Превосходное оружие поблескивало в сумерках по всей равнине. Дождь барабанил по отделанным самоцветами рукоятям мечей, панцирям и наголенникам, конским черепам и людским костям так: же равнодушно, как и по мокрой земле. И больше ничего не приметил глаз вороны, которая медленно плыла в воздухе к полуразрушенному городу; однако Моргон не мог не почувствовать безмолвное грозное предостережение, буквально излучаемое равниной.

Величавая башня вздымалась над городом, витками убегая в ночь, и он оглядел её на лету. Моргон освободил свой мозг от любых мыслей, сосредоточившись на запахе влажной земли и медленном тяжелом ритме полета. Не останавливаясь, он пересек равнину, затем южную границу Имриса и наконец увидел полуночные костры войск Мэтома, расположившихся вдоль реки близ Торговой дороги. Тут он спустился и нашел кров на большом, без единого листка дубе. Моргон устроился среди переплетения корявых ветвей и затих до утра.

На заре земля заблестела инистой коркой, а воздух стал кусаче-холодным. Когда Моргон обернулся человеком, его дыхание, замерзая, порхало перед его лицом быстрой чередой белых клубочков. Весь дрожа, он пошел на запах дыма и подогретого вина к кострам у реки. На часах вокруг стояли мертвецы Ана. Судя по всему, они почувствовали его причастность к Ану, ибо только ухмыльнулись беззлобно при его виде и позволили пройти к кострам, даже не окликнув.

Он застал Алойла за беседой с Талиесом - перед огнем у королевского шатра. Моргон тихо приблизился к волшебникам и стал, греясь. За нагими деревьями он видел другие костры, людей, вылезающих из палаток и топчущихся на месте, чтобы разогнать кровь. Лошади фыркали и беспокойно натягивали привязи. И везде: на палатках, на сбруе, на оружии и одежде были цвета Ануйна - синий и пурпурный с черной каймой скорби. Призраки облеклись в свои древние цвета, если вообще позаботились о том, чтобы одеться с помощью воспоминаний о своей земной жизни. Они проворно и произвольно передвигались среди живых; но живые, ко всему притерпевшиеся, больше думали о завтраке, нежели о живых мертвецах.

Моргон, наконец отогревшись, привлек внимание Алойла, когда начал прислушиваться к их беседе. Могучий волшебник оборвал речь на полуслове и устремил на незваного гостя поверх костра полыхающий синий взор. Однако через мгновение его хмурая настороженность сменилась изумлением: