Журнал «Если» - 2005 № 10

Ребром ладони по гортани жандарма. И он валится, хрипя, прижимая руки к горлу, выкатив глаза от нехватки воздуха…

Скверное воспоминание. Однако я не мог избежать убийства и успел убраться до того, как прибыли офицеры из ваффен СС: те самые, которых вызвал… — уверен, что это было именно так, — которых вызвал жандарм. В темном переулке, под проливным дождем…

Соберись.

Ну же. Немедленно.

Оливковый джип-раптор уже заметно приблизился, так что стало видно водителя: белая рубашка, широкий алый галстук полощется на ветру. Я невольно глотнул, позавидовав этому парню.

Взбрыкнув короткими сильными ногами, джипо притормозил, подняв облачко мелкого оранжевого песка. Что-то блеснуло — смотри в оба, — однако это было не оружие: левую руку водителю заменял стальной крюк.

— Залезай, приятель.

Я выровнял дыхание, готовясь перейти к действиям.

— Становится холодно, — заметил я непринужденно, — декабрь на дворе.

— Ага, правильно. Ну, садись что ли?

Я ждал.

— Ладно… Бывает и до минус семи. — Ястребиное лицо нахмурилось. — Или до девяти? А ведь пришлось учить и латынь.

Пароль и отзыв составляли случайные цифры, никакой прямолинейности — и упомянутый мной декабрь можно было понимать неоднозначно, а отзыв предусматривал разницу в три единицы. Там, откуда я приехал, к таким вещам относились серьезно.

Забросив чемодан и пальто на заднее сиденье, я сел на пассажирское место и протянул руку.

— Приветствую вас.

— Разрешите представиться. Мое имя — Феликс. Феликс Лейхтнер, хотя я подумываю о том, чтобы сменить фамилию. Но мой старик будет кипятиться.

— Можно вообразить. Я…

— Твое имя мне известно. Держись.

Он повернул ключ, и джипо с урчанием ожил. Затем Феликс резко развернул его по невозможной дуге — я успел заметить крохотный бурый силуэт следившей за нами земляной белки — и вдавил в пол педаль акселератора. Мембраны приборной доски засветились красными огоньками, когда мы рванули с места по пустынной дороге… Ветер бил в лицо, позади клубилось облако пыли, а перед нами, насколько хватало глаз, простирались оранжевые пески, раскаленные и величественные, и пустыня эта умела убивать столь же уверенно, как и град посланных солдатами вермахта пуль.

Какой необъятный простор.

Над головой в глубинах лазурного неба кружил одинокий орел. Если откажет джипо, скоро ли явятся мерзкие стервятники? Повсюду дышал жаром песчаник; поодаль пестрели слоями скалы, где зелень мяты чередовалась с сахарно-белыми и черными прослойками.

Захочет ли Лаура перебраться сюда после войны, чтобы жить здесь со мной? Представьте себе сложенный из сырца домик возле крохотного, затерявшегося в пустыне городка. И чем я буду зарабатывать на жизнь? Созданием пейзажей штата Нью-Мексико?

Вдруг посреди бескрайнего простора перед нами возник контрольно-пропускной пункт.

Мы проскочили под карамельным полосатым шлагбаумом, прежде чем тот полностью поднялся — Феликс успел при этом небрежно козырнуть часовым, не отрывая протеза от руля, — и вылетели на Мейн-стрит: широкую пыльную колею между рядами деревянных беленых домов. Их нехитрая внешность была исполнена особого обаяния, как и любые казармы в любой точке земного шара.

Однако стоящие лагерем солдаты не живут в отдельных домах, возле которых суетятся стройные жены в тонких хлопковых платьицах…

— Смотри-ка повнимательнее на дорогу, известковая душа.

— Но за рулем — ты.

— Однако кто из нас уставился на миссис Теллер? Сомневаюсь, что ты захочешь ступить на эту землю не с той ноги, мой друг.

Я покачал головой.

— Мне это не грозит.

— Я слышал о тебе другое, — Феликс резко остановил джипо. — Впрочем, тебе же лучше. А это… — заменявший ему руку стальной крюк блеснул в воздухе, — это дом, наш милый дом.

Два скверно обитых кресла накалялись под солнцем в чересчур жаркой лоджии. Мы повернули их друг к другу, и я извлек из чемодана баллончик с инсектицидом (ни один москитомикрофон не выдержит обрызгивания аэрозолем), чтобы Феликс мог дать мне указания.

— Во-первых, у Оппенгеймеров сегодня очередная вечеринка. Оппи тебе понравится. Еще будут марсиане…

— Не понял… — инструктаж принял несколько неожиданный оборот.

— Дружеское прозвище. Группа венгерских ученых: Вигнер, Сци-лард, Теллер, фон Карман. Ждут Джонни фон Неймана из Принстона.

— Не слышал о нем.

— Забавный парень. Жену зовут Кларой, особа малость сварливая. Сам он по своей специализации представляет собой нечто вроде вашего Тьюринга. По-моему, они даже встречались.

Я пожал плечами, но внутренне поднапрягся. Тянет из меня информацию?

— Ну, поехали дальше, приятель, — Феликс вздохнул. — Ваши генетики из Блетчли-Парк вносят основной вклад в войну, а ты обладаешь нужным уровнем допуска, чтобы быть в курсе. Если бы не англичане, мы так ничего и не узнали бы про геномы и нервные узлы нацистских коммуникацион-пауков.

Я чуточку расслабился:

— Я не знал уровня твоего допуска, старый фрукт.

Феликс посмотрел на меня с недоверием:

— Надеюсь, это не оскорбление?

— Боже мой, конечно же, нет. Вот что, а нельзя ли нам перебраться туда, где подают кофе?

— Конечно, можно. — И когда мы встали, он добавил: — А я думал, что вы, англичашки — известковые души, пьете один только чай, старина… старый фрукт.

Я покачал головой и в глубине души пожелал, чтобы Феликс не оставлял меня одного среди ученых мужей и их малость сварливых супруг. Лучше коротать дни, обмениваясь шуточками насчет янки и нас, известковых душ, чем иметь дело с ведущими мозгами военной науки.

Впрочем, Лаура… Ее-то общества мне не хватало больше всего.

Но если нам удастся пережить этот кошмар и создать желанное для нас обоих будущее, овчинка окажется стоящей выделки.

Тайны и тайны кругом.

Даже в длинной общей столовой мы разговаривали только на самые невинные темы, обоснованно полагая, что галдеж и стук ложек не смогут укрыть наши слова. Феликс заметил тот интерес, с которым я проводил взглядом пробежавший мимо нас взвод.

Ребята были как на подбор — стройные и сухие, а мне следовало держать соответствующую физическую форму. После того как меня перекинут в Европу, загар может вызвать подозрения; впрочем, меланин-реверсоры ликвидируют последствия пребывания на пустынном солнце.

Мы возвратились в мое временное пристанище, и Феликс проинструктировал меня в вопросах безопасности.