Сергей Кузнецов - Полигон

Рот наполнился жидким и тягучим. Я разжал зубы…

Кровь.

«Ты меня не слушаешь. Нельзя выпускать оружие из рук. Если лишился автомата, тебя защитит пистолет. И твой стрелковый талант».

Ну, вот и все. Лимит на жизнь иссяк. Я не Джеймс Бонд — и живу лишь единожды.

Стало тяжело, словно на плечи взвалили две пудовые гири. Я медленно сползал по стене, ничего не видя и не слыша вокруг: только звон в ушах да неясная, нереальная тень впереди. Она должна подойти и выстрелить… добить.

А я почти дошел. В двух шагах от рая…

«…пистолет. И твой стрелковый талант».

Откуда это?

Тень приближалась.

Пальцы правой руки свело судорогой. Я валился на левый бок, но рукоять пистолета уже легла в почти мертвую ладонь.

Толчками уходила кровь. Толчками утекали силы. Неохотно покидала тело жизнь.

— Ну здравствуй, Артем…

Сколько ему нужно? Три секунды? Пять? Дуло «Кедра» уперлось мне в макушку. Ну, все. Не успел.

Я зажмурился.

Щелчок. Еще щелчок. Еще, еще, еще! Что ж не перезарядил?!

— А-а-а!.. — заорал он яростно, брызжа слюной, и принялся молотить меня ногами в щегольских штиблетах…

…И я выстрелил снизу вверх трижды на третьем ударе, а когда он стал валиться на меня, напрягся и толкнул что было сил. Мертвое тело Топоркова загрохотало вниз по лестнице. Прощаться не будем, Афанасий Тимофеич, подумал я вяло. Скоро увидимся.

Умирать? Или ползти? Или умереть в дороге?

Я выплюнул кровь.

Ты не справился, — прозвучал голос в моей голове. Но это был не Харон. Это был мой большой друг, Человек Равновесия. — Я отпустил тебя. Но ты даже уйти не мог. Ты никчемный.

Вот тебе, с-сука, сказал я мысленно. И мысленно сделал самый яростный неприличный жест — нет, два неприличных жеста!

И пополз.

На каждую ступеньку я взбирался, как на гору, цепляясь руками и толкаясь здоровой ногой. Преодолеть пролет было для меня равносильно подвигу. Боль была такой, что темнело в глазах, а сердце то и дело пропускало удар. Ни мыслей, ни чувств, только команда: ПОЛЗТИ.

Семь ступеней, пролет… Еще семь ступеней — седьмой этаж. Осталось совсем немного. Нужно постараться.

Больно и досадно. Больно — от ощущения уходящей жизни, а досадно… Ведь почти успел. Через такое пройти, и в последний момент… Не это ли ощущали русские солдаты в войну, погибая при штурме рейхстага, когда уже вот она — победа, протяни только руку…

Восьмой этаж.

Сил нет. Ничего не вижу. Не смогу. Не получится…

Тусклый голубоватый свет на этаже и шесть одинаковых пар дверей.

— Ты не успел, — сказал голос сзади. Все-таки пришел… посмотреть, как я умираю. — Время вышло.

Я выплюнул комок крови.

— Врешь ты все… — хрипы вместо слов.

— Испоганил своей кровью весь пол! Слабак. Ты не смог. Харон предлагал остаться!

— У меня… еще минута… две…

— Ты не успеешь определить, какие из дверей — твои.

Я медленно, превозмогая себя, чуть отодвигая стоящую рядом смерть при каждом движении, пополз к крайним правым дверям, самым ближним ко мне. Сзади раздался возглас — в нем были удивление и досада.

Я боднул двери головой. Они открылись внутрь.

Пол заканчивался в полуметре впереди. Дальше обрыв — и пустота.

— Game over, — сказал я — не столько ему, сколько самому себе.

— Стой! — бессильно заорали сзади. — Ты не успел! Время вышло!

— Пошел ты, гнида… — сказал я и попытался улыбнуться.

Как там говорил Харон? В этом мире только смерть реальна, все остальное — обман. Прекрасная возможность убедиться в правдивости его слов.

Я заорал, захрипел, застонал, преодолевая последние сантиметры… И на упрямстве, на вредности, обхватив мертвыми пальцами ровные спиленные края паркетной доски, толкнул тело вперед и полетел вниз, в серую пустоту.

Я умер уже в полете.

Глава пятая

— Начинаем деактивировать навигационные поля.

Странно.

Звук есть, а изображения нет. Перед глазами черно.

Но главное — нет боли. Восхитительное ощущение.

— Пошла деактивация. Поле один… Поле два…

— Помедленнее, куда ты гонишь? Сорвем бэк.

— Поле три…

— Пространственный модуль — норма…

— Временной модуль — норма…

Что за странный язык, на котором они говорят? Раз нет боли, значит, я на небесах? Но ангелы не могут так разговаривать.

— Доктор, что с давлением?

— Сильно повышенное. И мне не нравятся его руки. Мышцы не расслабляются. Посмотрите на пальцы.

— Дайте немного времени.

— Поле сорок один…

— Что это на экране?

— Места виртуальных ранений. Видите, здесь и здесь — раны затягиваются.

— Пульс выравнивается. Давление приходит в норму.

— Включайте сканер.

— Поле шестьдесят четыре…

— Организм поразительной силы. Взгляните на это.

Судя по тому, о чем они говорят — я в дурдоме. Может быть, на небесах… А что? Возможно, в раю есть свои сумасшедшие дома. Для спятивших ангелов, например.

— О чем это он?

— Считает, что попал в сумасшедший дом в раю. Нормальная реакция.

— Поле девяносто семь…

— Открывайте шлюзы.

— До окончания деактивации запрещено вынимать саркофаг.

— Я знаю.

— Поле сто двенадцать…

А может, меня утащили инопланетяне, и я теперь у них на корабле. Подлечили, начнут ставить опыты. Судя по диалогам, очень похоже на инопланетян. Правда, странно то, что они говорят по-русски…

— О чем он?

— Дешифратор барахлит… Думает, что мы инопланетяне.

— Каким образом ему вообще удается нас слышать?

— Разработчики считают, что во время бэк это необходимо. Поговори с ними.

— Кто там катит баллон на разработчиков?

— Я просто хочу понять…

— Поле сто тридцать. Скорость деактивации повышается.

— Психосоматическая кривая — норма…

Судя по голосам, их человек десять. Впрочем, люди ли они? Может, это великаны с крысиными головами… А что? Почему бы этому кошмару не стать реальностью?

Я по-прежнему ничего не вижу и не могу пошевелиться. Подождем. Когда-нибудь они ведь должны закончить свою деактивацию.

— Все функции организма в норме.

— Поле сто семьдесят. Деактивация завершена.

— Шлюзы открыты.

О черт, что происходит?!

— Датчики сняты. Выровняйте скорость массажного механизма до положения «стандарт».

— Девять часов неподвижности. Я бы не согласился.

— А его никто и не спрашивал.