Джон Робертс - Дикая орда

- Вернемся к более важным вещам, - сказал Бартатуя, когда изменницу увели. - Будини и герулы на рассвете предпримут первую атаку. Они ударят с северной стороны. Мы дадим защитникам вала время собрать в одном месте большую часть своих сил. Затем все остальные ударят с юга. Во главе этой атаки будет Конан. Конан, есть у тебя что сказать, прежде чем мы разойдемся?

Конан стоял перед вождями.

Шаманы все еще валялись на земле, но киммериец не обращал на них внимания.

- Хорошо бы, если б у меня было время подготовить воинов к битве. Но что мечтать о невозможном! Запомните: у противника есть кони и луки и ему-то ничто не мешает ими пользоваться, туранцам как лучникам до вас, конечно, далеко, но стрелять они умеют. Да и в любом случае расстояние будет невелико, а доспехи на степняках легкие. В тесном строю любая стрела найдет свою цель.

Главное - двигаться так быстро, как только возможно. Чем скорее перейдем к рукопашной, тем лучше. У врагов есть мечи, щиты и пики. Они хорошо владеют ими. Избегайте поединков на мечах. Используйте численное превосходство - три или четыре воина на каждого противника. Старайтесь выбить у них щит и рубите по горлу. Будет много неожиданностей, но это лучше, чем рухнуть зарезанным без всяких неожиданностей.

Рассудительная речь киммерийца отрезвила вождей. Они стали хмуро расходиться - каждый к своим бойцам.

- Как быть с этими, Учи-Каган? - спросил воин, охранявший связанных шаманов.

Бартатуя обернулся:

- С грязными ублюдками? Прикончи их. С этого дня каждого шамана, который ступит в мой лагерь, - убивать на месте.

Он повернулся и направился к войскам, а стражник тем временем стал методично резать шаманам глотки.

Конан подал знак Мансуру, и они отошли в сторону.

- Мансур, - сказал Конан, когда они были уже достаточно далеко. Теперь можешь говорить, но тихо.

- Там, в лагере, мои братья, согарийцы! Черт с ними, с туранцами, но Красные Орлы... Я не могу стоять и смотреть, как их убивают.

- Тогда, - киммериец недоуменно пожал плечами, - считай, что они мертвы. Степняки вряд ли кому-нибудь дадут уйти. Даже если кто-то из солдат вырвется отсюда, гирканийцы догонят его и убьют. Они ступили на освященную землю... Лучше уж - быстрая смерть в бою. Так подобает умирать воинам.

- Но они охраняют Ишкалу! - запротестовал Мансур.

- Это уж наша забота, - ответил Конан. - Я буду на Курганах первым. И сделаю все возможное, чтобы найти твою девчонку и вытащить из мясорубки. Может, под шумок, вам двоим и удастся сбежать.

- Нет! - возразил Мансур. - Я умру с моими братьями! Конан вздохнул:

- Я боялся этого. Значит, такова судьба...

Не говоря больше ни слова, он занес над Мансуром свой огромный кулак и тюкнул юношу по голове. Тот свалился на землю, как куль с овсом. Киммериец проверил его дыхание, потом вскинул юношу на могучее плечо и отнес парнишку к оврагу. Там он связал Мансура на всякий случай. Пусть побудет тут в безопасности до конца битвы...

Уже светало, когда два воина отвели Лакшми в шатер. Мерзавка к тому времени состряпала план бегства, решив действовать напористо и быстро. Она присмотрелась получше к своим сторожам. Обычные кочевники-ашкузы, не похожие на таких ярких людей, как Бартатуя и Конан. С этими будет полегче.

У входа в шатер женщина обернулась к своим стражам:

- Вы, конечно, пройдете со мной... Как иначе вы будете следить, чтобы я не убила себя?

Воины последовали за ней.

Палатка была небольшой, и стражи оказались совсем рядом с соблазнительной вендийкой.

- Разве это не приятнее, чем биться в рукопашной? - кокетливо спросила она. - Разве мое общество хуже вражеских мечей?

- Молчи, женщина, - хмуро отозвался один из часовых. - Мы здесь, чтобы сторожить тебя, а не болтать попусту.

- Но вы же меня не обыскали, - притворно забеспокоилась Лакшми. - Ведь я же могла спрятать оружие!

Она сбросила на пол черный плащ. В глазах у степняков вспыхнул огонек похоти. Наложница кагана стояла перед ними в одной набедренной повязке и сандалиях. Никогда прежде они не видывали подобного зрелища.

- Разве я не хороша? - лукаво вопрошала Лакшми, показывая свое шелковистое тело. - Я вендийская куртизанка, воспитанная в особой школе. Я знаю сотни способов доставить мужчине блаженство, о котором простые солдаты и мечтать не могут.

Она прошлась мимо обалдевших воинов, вздымая грудь, как будто предлагая себя и одновременно сама млея от наслаждения. Стражников словно удар хватил.

- Кстати, мы не закончили обыск.

Лакшми сбросила сандалии и стала разматывать набедренную повязку; шелковая ткань соскользнула на землю. А плутовка успела ловко подхватить кинжал и спрятать его в ладони.

- Вот, - проговорила она. - Я нага. Я ничего не прячу. Но если хотите убедиться, можно подойти поближе. - При этих словах она сама шагнула навстречу стражникам.

Один из воинов осторожно коснулся рукой ее потрясающе белой кожи. Взметнулось смертоносное жало. На ладони у стражника остался тонкий порез. Еще через секунду острие оцарапало щеку другого воина. Оба степняка не сразу пришли в себя от замешательства: слишком быстро соблазн превратился в опасность.

- Эй! - воскликнул один. Воин потянулся к мечу; и тут лицо его исказилось от удивления и ужаса: он почувствовал, что дотянуться до рукоятки меча стоит ему огромных усилий. Он попытался что-то сказать своему товарищу, но язык не слушался.

Лакшми смеялась, глядя на двух здоровенных мужиков, которые один за другим свалились на землю и корчились в агонии. Они извивались, будто изнутри их терзали стальные крючья, глаза вылезли из орбит, пальцы судорожно хватали воздух.

- Вы что, и впрямь вздумали, что можете обладать мной? - со смехом говорила коварная вендийка, переступая через умирающих, дразня их своей наготой. - Простая солдатня не смеет наслаждаться прекраснейшей женщиной мира, прекраснейшей, а вскоре - и самой могущественной. Мужичье вроде вас годно лишь на то, чтобы умирать по моей прихоти.

Женщина продолжала смеяться, пока два кочевника, последний раз конвульсивно дернувшись, не отошли в мир иной.

Лакшми быстро оделась. Выглянув из палатки, она увидела, что поблизости никого нет. Все на местах, готовятся к бою. Лакшми поспешила туда, где были привязаны лошади.

Конан стоял впереди войска. Степняки расположились в сухом русле реки на юго-востоке от Курганов. Позиция для атаки киммерийцу особо-то не нравилась. Воины лежали на брюхе, набившись, как сельди в бочке. Жалкое подобие боевых порядков растянулось на сотни шагов. До защитного вала далековато. На таком пространстве легче легкого получить стрелу в кишки. Но другого пути нет! Другого места, где столько воинов могли бы подойти к валу незамеченными с самого большого кургана, не было.