Евгений Нестеренко - Тень ведьмы

Неожиданно из красного тумана вылетает большая летучая мышь и начинает кружить в воздухе, трепеща крыльями. Мгла наконец отступает, и на месте гор проступает обширная равнина. На ней нет ни цветов, ни злаков, ни жестких колючек. Равнина пустынна. Земля высохшая, растрескавшаяся, черная.

Летучая мышь опускается на землю и принимает облик женщины. Женщина темноволоса, стройна. На ней красное платье. На ладони у нее лежит горстка серебристой пыли. Она подносит ладонь к губам и легонько дует на нее. Серебристая пыль взвивается вверх и подхватывается сухим колючим ветром. Ветер разносит ее над равниной, и крупинки пыли начинают опадать вниз, превращаясь на лету в мелкие темные семена. Растрескавшаяся земля с жадностью поглощает семена. Жажда ее усиливается еще больше. И тогда по небу со страшной скоростью проносятся темно-синие тучи. Они летят быстро, беззвучно, с каким-то тихим безумием. Гром. Слепящая вспышка молнии больно бьет по глазам. Шумит ветер. Дождь. Плотный, сильный, переходящий в ливень. Земля поглощает влагу, набухает. Женщина смеется. У нее стеклянный голос. И словно отзываясь на ее смех, почва начинает вздуваться многочисленными буграми. Разрывая землю, подобно неким страшным злакам, на поверхность выбираются могильные кресты и надгробные камни. Хлещет дождь, вода стекает с надгробий, капли блестят в серебряном свете луны. Все равнина превращается в одно огромное кладбище. А небо плачет по спящим мертвецам, взирая на них белыми молниями.

Женщина равнодушна. Улыбка исчезает с ее губ, лицо ее бледнеет и застывает. Сквозь поры ее кожи, сквозь одежду и волосы проступает каменная пыль. Дождь не может смыть эту пыль, она твердеет и застывает. И вот уже на месте женщины стоит неподвижное каменное изваяние.

Картина вновь колеблется и за спиной у человека в плаще появляется лес. По лесу идет белый волк. Его поступь мягка, но преисполнена угрозы. Глаза смотрят хищно. Волк пробирается через кусты и спускается в лощину. Он видит костер. У костра сидит человек. Волк, оскалившись, приближается к костру. Человек оборачивается. Лицо его пересекает шрам, глаза...

Колдун расширяет глаза. Человек у костра - это он сам. Во взгляде его растерянность, страх и злоба. Точно так же, как и у Колдуна.

Слышен протяжный волчий вой.

Фигура в саване разворачивается и медленно идет в темноту. В бесконечность. Человек в плаще хмурится. Изображение начинает таять. Размывается костер, темнеет лес. Светлым пятном расплывается волк. Поднимаются из-под земли горы. Разевает черную пасть пропасть.

- Нет! - вскрикивает Колдун. - Подожди!

Но человек в плаще отрицательно качает головой и идет к пропасти. Видение дрожит и угасает. Зеленый дым начинает светлеть.

- Вернись! - кричит Колдун, протягивая властным жестом руку к человеку в плаще. - Я хочу знать...

Человека в плаще поглощает черная пропасть. Со страшным грохотом смыкаются горы. И сквозь грохот и треск раздается звучный безжизненный голос.

- Зачем? - говорит голос. - То, чему суждено сбыться - сбудется. Ничто не изменит путь Зла.

Из дыма на миг выступает оскаленная в злобной ухмылке пасть и со смехом исчезает. Дым рассеивается.

Колдун видит, что черная свеча догорела, а кровавый круг с пентаклем внутри стал угольно-черным.

- Славный замок! От него так и веет легендой. Незнакомец прищурился и, прикрывая рукой глаза от слепящего солнца, запрокинул голову. От созерцания башен его оторвал оклик дружинника:

- Тебе что тут надобно?

Незнакомец посмотрел на дружинника.

- Скажи-ка, друг, живет в этом замке графиня Ла Карди?

- Ну, положим, живет, - неохотно ответил дружинник.

- А не проявит ли она чуточку доброжелательности к странствующему менестрелю? Исполняю баллады, ноктюрны. Саги в музыкальной обработке.

- Чего исполняешь? - приподнял брови дружинник.

Менестрель вздохнул.

- Эк, какой же ты, друг, непонятливый... Доложи госпоже, что музыкант, мол, прибыл. И просит разрешения потешить ее своим искусством.

- Вот больше делать им будто нечего... - проворчал дружинник, однако решил, что лучше все-таки доложить начальству. - Жди тут, - велел он музыканту и пошел в замок.

Менестрель привалился к каменной стене и принялся ждать. Очевидно, к подобным приемам он уже привык. По лицу его можно было сказать, что человек он бывалый и немало на своем веку повидавший. На вид ему было лет под сорок. Темно-русые волосы перехватывала шелковая повязка, в левом ухе виднелась бронзовая серьга. На губах менестреля постоянно держалась легкая улыбка, но вот глаза выдавали. В них можно было прочесть вечную бродяжью тоску, смешанную с усталым любопытством. Камзол музыканта, хоть и дорогого сукна, был порядком истрепан, но чист. Изящные полусапожки начищены до блеска свиным салом, за спиной - кантеле, разновидность гуслей. Весь вид менестреля являл собой образ постаревшего, но все еще бойкого волокиты. Вернулся дружинник.

- Ну, идем, - кивнул он менестрелю.

Менестрель улыбнулся, поправил кантеле и последовал за дружинником. Возле высокой входной двери дружинник остановился.

- Заходи внутрь, там тебя управляющий встретит.

- Как звать его?

- Звать - господин Иосиф.

- А графиню-то как зовут?

- Ее высочество Валерия Ла Карди. Наша хозяйка - принцесса чистых кровей, из королевского роду будет.

Менестрель слушал внимательно - явно запоминал.

- Скажи, друг, - обратился он к собиравшемуся было вернуться на пост дружиннику, - а еще в замке из вельмож есть кто-нибудь?

- Жить больше никто не живет - только госпожа графиня. А так есть, герцог соседский сейчас в гостях у них.

- Что за герцог, как звать?

- И все-то тебе надо... - проворчал дружинник.

- Что поделать - профессия такая! - весело сказал менестрель. - Так что за герцог-то?

- Владимир, герцог Ригетский, - ответил дружинник. - Все узнал, что хотел?

- Да, спасибо. Ну, бывай.

Менестрель вошел в залу. Там его ждал темноволосый вельможа.

- Господин Иосиф? - спросил музыкант.

- Да. А ты, значит, певец и будешь? - управляющий окинул менестреля изучающим взглядом.

Менестрель отвесил вежливый поклон.

- Странствующий маэстро, Борислав из Иверса, - представился.

- Странствующий, значит... Угу. Так что, Борислав, готов ты нас своим искусством побаловать?

- Готов, господин Иосиф. Останетесь довольны.

- А сколько за труды свои хочешь?

- Да как вам сказать... Мне бы пообедать, да на дорогу провизии какой раздобыть. А что от вашей милости деньгами пожалуете - будем всему рады! бойко ответил менестрель.

- Хорошо. Я думаю, ты тоже останешься доволен.

Управляющий достал из кармана золотую монету и бросил Бориславу.