Анатолий Днепров - Сборник рассказов

— Совершенно верно. Слушайте.

Это был Крамм. Он подошёл к Мэг и протянул ей свой карманный радиоприёмник.

— Это мой вам свадебный подарок. Слушай, Боб, что ты наделал!

«…речи сейчас ни к чему! — послышалось из приёмника. — Передовые учёные нашего времени активно включаются в борьбу против атомной опасности. Кто, как не мы, знаем, что несёт человечеству атомная война? Нельзя сидеть сложа руки и ждать, пока господь бог подарит нам мир. За него нужно драться настойчиво, неутомимо, как Боб Вигнер».

Передача транслировалась с какой-то огромной площади. Речи ораторов прерывались шумными возгласами, свистом, криками: «Долой учёных, работающих на войну! Не дадим в обиду Боба! Отстоим мир! Атомным и водородным бомбам общечеловеческое — нет!»

— Это сильнее водородных бомб, — сказал Крамм.

Два автомобиля, один за другим, скрылись за брезентовым шатром. Мы с Краммом несколько минут смотрели им вслед. Потом я зашёл в бар.

В углу за столиком, потягивая лимонад, сидел Роберт Скотт. Он мурлыкал какую-то песенку и что-то писал на листе бумаги.

— А, Вильям, салют! — бросил он весело. Настроение у него было прекрасное. — Вы знаете, что я сейчас рассчитал? Можно создать такую систему испытаний водородных бомб, которая будет совершенно неуязвима. Просто не существует алгоритма, по которому можно было бы нарушить эту систему. Стопроцентная надёжность!

Я выпил полный стакан виски и подошёл к нему.

— Ну-ка, покажи свою систему…

— Пожалуйста. Только вы не математик и все равно ничего не поймёте.

— Как-нибудь разберусь.

— Я вам объясню. Допустим, что в этом блоке находится взрыватель, который приводится в действие некоторой группой электрических импульсов…

Я взял лист бумаги, испещрённый формулами, и сжал в кулаке.

Роберт Скотт поднял на меня удивлённый взгляд.

— Я ещё вам не рассказал…

— Мне все ясно.

Я рывком поднял Скотта со стула. Его выпученные глаза наполнились ужасом.

— Вильям, что вы… Я ведь… Право же, не надо… Я только…

— Ты понимаешь, щенок, что ты сделал?

— Ничего такого… Просто мне поручили…

— А если бы тебе поручили рассчитать, как лучше всего убить свою мать? — прошептал я, прижимая Скотта к стене.

У меня появилось дикое желание задушить его.

Скотт яростно затряс головой.

— Нет… нет… нет, — цедил он сквозь зубы.

— А помогать убивать миллионы других матерей — это хорошо?..

На мгновение он вывернулся и, забившись в угол, закричал:

— Почему вы ко мне пристаёте? Я только математик. Я решаю задачи — и все.

Я не имею к бомбам никакого отношения! Я даже не знаю, что это такое!

И тогда я его ударил. Он опрокинулся через стол, сгоряча вскочил на ноги и затем рухнул на пол, корчась от боли, как змеёныш, которого прижали рогатиной к земле.

Я с презрением посмотрел на это тщедушное существо и решил, что мой удар поможет Скотту кое-что понять в будущем. А если он не поймёт, то ему придётся испытать ещё и не такие удары.

Я переступил через него и пошёл наверх упаковывать чемоданы.

Интервью с регулировщиком уличного движения

— Одну минутку.

— Я вас слушаю.

— Вы прошли на красный свет.

— Простите, дальтоник. Цвета не различаю.

— Но вообще-то вы свет видите?

— Конечно.

— В таком случае вы не могли не заметить, что горел верхний свет, а это значит красный.

— Это логично. Но…

— Что?

— Дело в том, что я, как бы вам объяснить, часто путаю верхний свет с нижним…

— Вы что-то крутите.

Регулировщик достал квитанционную книжку.

— Вы когда-нибудь смотрели на матовое стекло фотоаппарата?

Регулировщик небрежно улыбнулся:

— А как вы думаете?

— Там изображение перевёрнутое.

— Это знает любой школьник.

— Человеческий глаз тоже линза.

Регулировщик насторожился:

— Ну и что?

— В глазу изображение тоже перевёрнуто…

— Да, но…

— Ведь правда, глаз — линза?

— Правда… Тогда непонятно…

— В том-то и дело… У большинства людей, то есть почти у всех, перевёрнутое изображение в глазу ещё раз переворачивается в мозгу.

— Удивительно. А ведь правда, изображение должно быть перевёрнутым…

— Так вот, у меня оно такое. Перевёрнутое.

Регулировщик застыл с открытым ртом.

— Значит, вы все видите…

— Да. Будьте добры, не заденьте моего лица своим ботинком.

Регулировщик сделал шаг в сторону.

— Значит, для вас я…

— Да, вы стоите вверх ногами.

— Боже праведный, вот несчастье!

— Нисколько, я привык.

Регулировщик задумался, потом хитро улыбнулся.

— Все это, приятель, вы выдумали, чтобы не платить штраф!

— Но ведь глаз — линза?

Регулировщик задумался.

— Вот что. Пойдёмте, пусть разберётся начальство.

Они пошли. Регулировщик внезапно остановился.

— А при вашем зрении не трудно ходить?

— Как сказать, мне надоело видеть ноги вверху. И дорогу вверху. От этого болит шея.

Начальник выслушал сделанный шёпотом доклад Регулировщика.

— Чепуха. Такого не может быть. Скажите, где моя голова?

— Вон там, внизу.

— Ничего подобного, вы сами показываете пальцем вверх!

— Для вас это — верх, а для меня — низ.

— Гм-м. Значит, вам кажется, что вы ходите вверх ногами?

— Нет. Это вам кажется, что вы ходите вверх головой. У меня все нормально, как в учебнике физики.

— Послушайте! Если вам поверить, то вы исключение из правила.

— Ничего подобного, это вы исключение из правила. Господи, опять ваши ботинки возле моего лица. Прошу вас…

— Хорошо, я отойду… Я каждый день чищу ботинки. Ещё вопрос. Как вы пьёте и едите?

— Как обычно, как все. Из стакана и из ложки.

Начальник возликовал.

— Если бы все было так, как вы рассказываете, то любая жидкость лилась бы мимо вашего рта!

— Ну, знаете! Тогда, простите, вам неизвестен закон тяготения.

— То есть?

— Жидкость никогда не выльется из-за своей тяжести.

— Куда же она, по вашему. притягивается?

— Вон туда, вверх.

— Вы снова показываете вниз!

— Я уже вам объяснял…

— Ах, да.

Начальник был сообразительным, образованным человеком. Он вытащил из кармана газету.

— Ну-ка, почитайте, что здесь написано?

— «Атнеднопсеррок огешан илисорпоп ым»…

— Вы читаете с нижнего правого угла, справа налево вверх???

— А как же иначе?

— И вам все это понятно?

— Конечно. Мой мозг сразу же поворачивает текст, как надо.

— Предметы не переворачивает, а текст переворачивает? Странно.

— Ничего странного. Может быть, это своего рода компенсация за мою физическую нормальность.

— Вы считаете это нормальным — видеть все вверх ногами?