Дмитрий Биленкин - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 11 (1972)

– Ах, - устало отмахнулся Кинг. - Это я должен благодарить вас, что связались с Рони.

Дынин тут же убавил торжественности.

– Я знал, что вы и без меня сделаете все, как нужно, - как бы извиняясь, сказал он. - Но такова натура; решил перестраховаться.

Он сказал это с такой подкупающей искренностью, что Кингу вдруг захотелось открыться ему во всем.

– Если б вы знали, чего я хотел… - начал он, но Дынин перебил.

– Мы знаем. - В его голосе зазвучали суровые нотки. - Об этом прекрасно сказал ваш писатель Поль Рот.

И Кинг, замерший было от того, что в голосе Дынина ему послышалось осуждение, облегченно вздохнул. Нет, никак не мог привыкнуть он к манере этого русского говорить так, как будто они находятся на заседании Генеральной Ассамблеи ООН.

– Я запомню слова Рота навсегда, - продолжал Дынин. - Освобожденное от унизительной заботы о куске хлеба, человечество достигнет невиданных высот развития и навсегда освободится от капризных прихотей природы.

– И вы верите в это? - спросил Кинг. - Не боитесь, что оно зажиреет?

– Эта уверенность основана на примере моей страны, - ответил Дынин.

– Ваша страна освободилась от голода?

– Да.

– И вы продолжаете идти вперед? Или топчетесь на месте?

– Идем, господин Кинг, идем, - улыбнувшись, ответил Дынин.

– Что же движет вами?

– Ведь еще столько не сделано.

Каким-то образом они поменялись ролями. Теперь серьезным стал Кинг, а Дынина, казалось, смешили вопросы, которые он ему задавал.

– Я слишком долго сидел взаперти, - сказал Кинг.

Дынин обрадовался:

– Приезжайте к нам! Конечно! Господин Кинг! Вы все увидите собственными глазами.

И так заботливо прозвучали его слова, что Кинг растрогался.

– Спасибо! - с чувством сказал он. - Спасибо за все.

И только после того как они распрощались и экран погас, Кинг вспомнил, что главный вопрос так и не задал.

Из кухни вышла мисс Гримбл.

– Будете завтракать, сэр? - спросила она. - Или ляжете спать?

– Завтракать? - переспросил Кинг, уставившись на ее белый крахмальный фартук. - Да, завтракать, спать, обедать, делать все, что полагается человеку. Но вы ответьте, скажите мне, для чего существует, он, человек?

Мисс Гримбл пожала плечами. Началось утро, а с ним - и чудачества старика.

– За всех не отвечу, а что касается меня, то я живу, чтобы жить.

– А для чего жить? Может быть, это зря?

– Нет, не зря! Не зря, раз мы появились на свет.

– Да я не о нас с вами! - сказал Кинг с досадой. - Я о всем человечестве. Для чего оно?

Мисс Гримбл смерила его взглядом - заросшие щетиной щеки, покрасневшие от бессонницы глаза, пузыри на коленях, там, где вытянулись брюки…

– Так будете пить кофе или сперва приведете себя в порядок?

– Пойду к себе, - ответил Кинг.

Еще вчера он взлетел бы по лестнице одним махом, а теперь поднимался тяжело, опираясь на перила. Груз неразрешенного вопроса сгибал его.

Распахнул дверь в свою комнату, на него повеяло затхлым запахом табачного дыма. Кондиционер не работал, а раскрытого окна было недостаточно, чтобы очистить прокуренное за ночь помещение. Переступая через груды книг, он пробрался к окну.

Вот-вот должно было встать солнце. Серый отсвет лежал на земле, а в небе уже алели легкие перья облаков.

Вздохнул под ветром старый вяз, а ветер полетел дальше шуршать листвой и волновать нивы. И тут прозвенела над садом та же незамысловатая птичья трель, которая взволновала Кинга прошлым утром.

А может быть, это и есть то вчерашнее утро, и все случившееся за эти двадцать четыре часа молниеносно пронеслось в его воображении? Ведь у него некоторая эйфория, как объявил "Эскулап". И сейчас он еще раз услышит птичку и пожелает спросить о ней у Нокса, но передумает и после завтрака усядется в кресло с томом Брэма в руках. А потом включит телевизор. И в комнату ворвется Хоган. А Дынин взволнует его результатами своих исследований. И все начнется сначала? Но телевизор можно не включать, тем более что он испорчен… Значит, снова покой на долгие годы?

– Нет, - сказал Кинг, - не будет покоя, пока не найду ответа на этот проклятый вопрос.

За кустами произошло движение, и на лужайку перед домом вышел Нокс. Привычно оглянулся на окна второго этажа, как бы не попасть на глаза хозяину, и встретился взглядом с Кингом. От испуга Нокс едва не выронил косу.

– Нокс! Почему вы сторонитесь меня? - спросил Кинг сверху.

Лицо садовника отразило крайнюю степень растерянности.

– Вы сами не велели попадаться вам на глаза, сэр, - пролепетал он.

– Забудьте об этом, - сказал Кинг устало. - Давайте станем друзьями.

– Эх! - Нокс в восторге взмахнул косой, словно единым махом захотел выкосить всю лужайку. - Я ни о чем не мечтал так, как об этом, сэр!

"Еще одно открытие, - подумал Кинг. - А я почему-то считал, что его удерживают здесь деньги…"

– Скажите, Нокс, - спросил он, - что это за птичка каждое утро поет под окнами?

– Какая? Вот эта: тин-тирли-лю-ли-тинь?

– Да, да: лю-ли-тинь…

– Это малиновка, сэр.

– Малиновка! - повторил Кинг. - Какое слово!

– Я столько могу рассказать о птицах, сэр! - загорелся Нокс. - И о деревьях, и о том, как трава растет…

– Обязательно, - сказал Кинг, - обязательно.

Наверное, от бессонницы у него закружилась голова, земля вдруг качнулась перед ним, как поворачивается морской горизонт, когда корабль валит качка, и снова возникло то ночное ощущение, будто он парит в пространстве, а земной шар с океанами, горами и равнинами медленно вращается далеко внизу.

– Я пойду косить дальше? - донесся снизу голос Нокса.

– Идите, Нокс, идите, - ответил Кинг машинально, а сам все не мог оторваться от почти сказочного видения; в черном пространстве вращается бело-голубой хрустальный шар с ювелирным узором континентов и морских побережий, шар, густо населенный людьми.

Сколько времени потребовалось, чтобы создать это? И еще человека, с руками и с головой? Нет, наверняка есть цель, ради которой во Вселенной появился человек. И гигантская эта работа была проделана не зря.

ГЕОРГИЙ ШАХ. И ДЕРЕВЬЯ, КАК ВСАДНИКИ…

Сойерс давал те ответы, на какие, видимо, рассчитывал Воронихин.

Да, Вилли Сойерс - тот самый космонавигатор, пропавший без вести вместе с другими 84 членами экипажа "Крошки", - это мой отец. Профессия у нас наследственная, передается из поколения в поколение. И сын мой поддержал традицию, в прошлом году закончил стажировку, получил первое самостоятельное задание. Сейчас пока работает на малых линиях в пределах Солнечной системы.