Юрий Самсонов - Последняя Империя

Трактирщик услужливо кинулся к столику.

- Коньяк? Арманьяк? Бургоньяк? - стал он спрашивать, преданно заглядывая в глаза посетителю.

Тот кисло ответил:

- Ни то, ни другое, ни третье. Вы мне окончательно испортили настроение. Чтобы его исправить, мне придется самому прогуляться по вашему погребу и сделать выбор на месте. Разрешаете?

- Окажите честь! - трактирщик слегка поклонился, обнаруживая зачатки хорошего воспитания.

2. ТРАКТИРЩИК И ВТОРОЙ ПОСЕТИТЕЛЬ

Гость давно спустился в погреб, а хозяин трактира все еще стоял возле стола, морща лоб, разбирал надпись и бормотал: "По-озор... Дураки паршивые... Руки оборву..." Потом отошел от стола, снова кинулся к столу, принялся стирать надпись. В это время дверь открылась и вошел диковинный старичок в очках и домашних туфлях. По всей его повадке было видно, что он неплохо знает, как отворяется дверь в трактире "Угрюмая устрица".

- Ага, светло! - сказал старичок и заспешил к тому самому столику, над которым с тряпкой в руках стоял трактирщик.

На малоподвижном тяжелом лице трактирщика недоумение мгновенно сменилось ужасом. Он попятился перед старичком, не решаясь повернуться к нему спиной - пятился пока не уперся в стойку. Тут он и остался, у своего убежища, у самого надежного места на земле. Все лицо его приобрело цвет старого жира. А старичок не замечал этого. Он бубнил себе под нос:

- Тут, заметьте, коллега, возникает пульсационный кориомомент. Второе...

Серые губы трактирщика шевельнулись, беззвучно произнеся:

- Спаси нас и помилуй...

Старичок скороговоркой продолжал:

- Небель-функция с очевидностью приведет... Трактирщик, дайте мне кофе и много сахару, как обычно.

Трактирщик приподнял пудовую руку и медленно перекрестил старичка. Но старичок преспокойно остался где был. "Крест святой не действует, пронеслось в голове трактирщика. - Конец света... мертвые восстанут... и всякая такая чепуха". А старичок укоризненно сказал ему:

- Вы медлительны, мой друг. Я ведь просил кофе.

- Ко-офе?! - выдавили серые губы трактирщика. - Кофе? Вы что - живой, что ли?

- Уж не думаете ли вы, что я призрак? - сказал старичок. - Я изучил этот вопрос и могу поделиться с вами любопытнейшими данными, но я не призрак. Кофе, прошу вас.

- Вы живой? - все еще не веря, сказал трактирщик.

- Можете меня потрогать, - пожав плечами, отозвался старичок. Трактирщик боязливо приблизился, осторожно дотронулся до руки старичка. И все его неуклюжее бычье туловище затряслось от рыданий. Размазывая кулачищами слезы по лицу, он срывающимся голосом выговорил:

- Мы с вами не виделись, господин профессор...

- Да, - подхватил старичок, - пять лет одиннадцать месяцев тридцать дней. То есть ровно шесть лет.

- Двадцать девять, - сказал трактирщик. - Двадцать девять дней, господин профессор. На один день меньше.

- У вас неплохая память, - ободрил его старичок. - Ошиблись только на день и забыли про кофе. Тридцать дней.

- Как же, - сказал трактирщик, - у меня вот записано: тридцатого июня, - он указал на надпись на столе. - Кто же это написал? - трактирщик снова заплакал. - Пускай он придет, я его расцелую! Даром напою, даром накормлю, погубителя!

- Тут кое-что сильно преувеличено, - сказал профессор, прочитав надпись. - Я не был здесь тридцатого. Это сказано о ком-то другом, вероятно, о Бугнере. В тот день я был уже довольно далеко отсюда.

- Да. Очень далеко, - сказал трактирщик загадочно и со значением.

- ...и занимался делом чрезвычайной сложности. Оно неплохо удалось.

- Это я вижу, - сказал трактирщик. - Вы таки ухитрились вернуться.

- Вы имеете в виду - с того света?

- Конечно. Нет, я верю, что вы живой. Знаете, я даже не очень удивляюсь: вы столько умеете, господин профессор, вам это, наверно, было не так трудно.

- Я не был на том свете, - сказал профессор. - Это был бы любопытнейший эксперимент, но поставить его никогда не поздно. Кстати, у меня возникла мысль...

- Они схватили вас и потащили к двери, - говорил трактирщик, не слушая. - Там орала толпа. Они били вас, плевали в лицо, тащили по улице, колотили палками, пинали ногами. А я шел сзади. А потом они отрубили вам голову. Я видел, я близко стоял. А вы все забыли.

- По-вашему, я смог бы это забыть? - не без обиды спросил старичок.

- А я ни капельки не удивился бы.

- Мой друг, - терпеливо проговорил профессор, - повторяю: тридцатого я был в другом месте, довольно далеко отсюда. Моим друзьям дали знать, что меня хотят арестовать по обвинению в колдовстве. Они увезли меня из города на грузовике в пустой бочке и спрятали. Видите, моя память еще работает четко. Это было как раз тридцатого. А потом глубокой ночью привезли мальчика...

- Этого сорванца? - перебил трактирщик. - Вашего воспитанника?

- Да. И мне пришлось заняться его лечением.

- Это вам часто приходилось. После каждой драки.

- Тогда был гораздо более сложный случай, - серьезным и грустным тоном проговорил профессор.

- Я думаю, - ехидно отозвался трактирщик. - Такой шалопай мог схватить любую болезнь.

- Это было хуже любой болезни, - вздрогнув, сказал профессор.

- А что такое?

Профессор смутился.

- Не могу сказать. Пожалуй, мальчику было бы неприятно, если бы об этом узнали все.

- Так я и думал! - вознегодовал трактирщик. - Каков негодяй: в день вашей казни схватить что-то разэдакое! Ну и молодежь! "Мальчик", передразнил он профессора, и было видно, что продолжается старый, много лет назад начатый спор. - Сколько времени своего золотого вы на него потратили, подумать тошно. С вашим-то умом не понять: нечего было с ним возиться. Гнать подлеца!

- А он сам ушел, - печально произнес профессор. - Выздоровел и удрал.

- Ай-яй-яй! Вот ведь дрянь какая!

Ученый немного обиделся.

- Зря вы так, - сказал он. - У мальчика был совершенно уникальный мозг, я в этом еще раз убедился, когда... Из него мог бы получиться...

- ...проходимец высшей пробы, - закончил трактирщик.

- Ему было скучно заниматься наукой. Слишком живой темперамент. Он так любил приключения...

- Что да, то да, - согласился трактирщик. Оба помолчали. - И он сам не приходил больше?

- Может быть, и приходил, - сказал профессор задумчиво, - но меня скрывали все время в разных местах, вы ни за что не догадались бы... И он не смог бы меня найти. Но я сам искал его. Каждый год прихожу к воротам в эту ночь. Ведь завтра... вернее сегодня - полночь миновала? - день его рождения. Накануне этого дня я потихоньку убегаю от своих друзей, маскируюсь - видите? - другие очки, чужой пиджак... Почему вы смеетесь?

Бочкоподобный живот трактирщика и его сивая грива ходили ходуном, в горле что-то булькало.

- Каждый год... говорите? - выговорил он, задыхаясь. - И бродите возле города? И какое чудо вас спасает, горюшко мое? - тут хохот, наконец, прорвался наружу, и это напоминало извержение вулкана.