Вад Капустин - ГСП «Спасите Китеж»

Светлая аура аборигена излучала печаль, подавленность, и… обреченность. И Севастьян, поймав пси-волну неожиданного помощника и стараясь транслировать максимальную доброжелательность, настроился на прием мыслеречи: незнакомец действительно заговорил не образами, а ментальным мыслекодом, словами. Не все словообразы и коды были понятны, хотя при первой же попытке контакта у Севастьяна активизировался не только автолингвист, но и отцовское кольцо-переводчик.

— Осторожно! Ты летишь прямо в скопище звездных камней! Следуй за нитью, — мыслетексты аборигена казались холодными, как льдинки, и короткими, как слоганы.

Мясоедов уловил образ стремительно движущихся в пространстве огромных каменных глыб и тонкую светящуюся линию между ними, которая властно позвала за собой, заставив скорректировать маршрут и идти на источник пси-сигнала как по пеленгу. В мыслеобразе собеседника он увидел обломки астероида — десятиметровое скопление высоченных черных «сталактитов», — и, осторожно проскользнув мимо, устремился к земле, а затем набрал высоту, выныривая из белесого марева в яркий солнечный свет.

Еще раз оглядев панораму океана под собой с пятикилометровой высоты, Севка повел флайер к острову, площадь которого, по данным Иска, достигала чуть больше двухсот квадратных километров. Сверху остров, покрытый множеством кратеров и трещин, похожих на русла рек, напоминал осколок Марса или Луны. Возможно, этот район океана когда-то подвергся метеоритной атаке, изменившей его ландшафт, а может быть, таков был его первоначальный облик, скрываемый льдами Арктики до поднятия острова из вод во время Катастрофы. Именно оттуда доносился тревожный сигнал источника пси-пеленга.

При подлете загадочный собеседник, сильный супернорм, легко засек ментальным щупом и провел к поверхности невидимый в визуале корабль.

Ниточка маршрута привела флайер прямо к цели — на берегу залива размещалось стойбище, похожее на картинку из учебника истории. Разбитая деревянная изгородь у крутой стены поселка, сложенной из огромных камней, не могла послужить препятствием инопланетным убийцам. Разрушенные дома напоминали конические юрты древних эскимосов. Подлетев поближе, Севастьян с отвращением рассмотрел страшное зрелище: снег, смешанный с кровью, каким-то желтым жиром и ошметками потрохов. Но никаких тел не было, как будто в селении покуражились людоеды, унесшие с собой добычу.

— Это твой поселок? Как ты выжил? Твоих сородичей убили Чужие? — не удержавшись, мысленно поинтересовался Мясоедов, по-прежнему не видевший собеседника.

— Нет, — печально отозвался тот. — На корабле прилетели охотники со звезд, плохие люди. Вернее, это были слышащие, супернормы. Поспеши. Лети по наводке. Я в пещере.

Мясоедов с недоумением уставился на белоснежную поверхность тороса без единой трещинки. Однако, при приближении флайера, в снежном покрове льда возникла длинная трещина, слишком прямая, чтобы быть естественной, и огромная глыба льда поползла вправо. Под удивленным взглядом патрульного покрытая льдом броневая плита толщиной сантиметров в двадцать, приспособленная неведомыми умельцами под дверь, отошла в сторону, и огромная пещера, способная вместить не только флайер, но и космобот, открылась взгляду пришельца из параллельной вселенной. Флайер влетел в укрытие, и Мясоедов, наконец, перевел дух и с любопытством огляделся.

Пещера имела вид проплавленной жидкой магмой полусферы с плавными переходами-наплывами стен красновато-бурого цвета в нижней части и «готическим» узким высоким сводом. При взгляде на нее появлялось ощущение, что находишься внутри искусственного сооружения, потерявшего прежнюю форму из-за высокой температуры, оплавившей корпус и внутренние помещения, однако, даже перейдя на суперсенсинг, Севастьян не смог понять, как укрытие выглядело в прошлом.

Внутри Мясоедова ждали. Увидев вживую недавнего собеседника, Севастьян испытал настоящий шок. Все это время он общался с нечеловеком, вернее, с не совсем человеком.

— Ты кто? — с недоумением спросил патрульный. — Это люди у вас на Земле теперь все такие?

— Нет, не все, — растерянно ответил супернорм. — Здесь много племен. Даже в снегах живет не только мой народ. Мы произошли от морских львов, во всяком случае, так говорят охотники-внеземляне. Но нас осталось мало, очень мало. А скоро совсем не будет. На Земле не много такой вкусной и беззащитной еды.

Перед Мясоедовым стояло неуклюжее существо с короткими ногами и руками, еще сохранившими рудименты ласт. Это был гоминоид, явно ведущий свой род от каких-нибудь тюленей или моржей — Севастьян плохо представлял себе «морского льва»: его никогда не интересовала зоология. На «морже» красовалась короткая кожаная набедренная повязка, похожая на фартук, а короткие трехпалые руки и ноги с широкими плоскими ногтями были обмотаны полосками плотной мохнатой ткани. Тело сплошь покрывала короткая блестящая шерсть, отсутствующая лишь на ладонях и на одутловатом, брыластом лице с крупными ноздрями и черными усами. Но все же это была не звериная морда, а настоящее лицо, и в глазах у человека-тюленя не просто тлел разум, а светилась вселенская тоска и… отчаяние.

— Еды!? — у Севастьяна перехватило дыхание. — Но ты же…вы ведь разумные! Это убийство!

— Для чужаков это была просто охота, — бесстрастно уставившись в пол пещеры круглыми тюленьими глазами, объяснил гоминоид. — Многие народы после Катастрофы обрели разум, а пищи для всех не хватает — разумным нужен животный белок. Но люди по-прежнему считают, что имеют право есть тех, кто глупее их и не способен защитить себя. Особенно люди со звезд. У чужаков есть машины, которые делают пищу, но все предпочитают настоящее мясо, оно полезнее и вкуснее.

— Подожди, почему глупее? — Севастьян не смог сразу найти достойных возражений, и уцепился за первую же бросавшуюся в глаза нестыковку. Пси-способности нового знакомого в ментале воспринимались далеко не ординарными. — Но ты же…

— Не все мои соплеменники такие, как я, — прервал его человек-тюлень. — Разум развивается неравномерно, скачками, и некоторые дети рождаются намного более умными, чем остальные. Это не значит, что в племени их все любят. А супернормом в стойбище был только я один, — гоминоид тяжело вздохнул, длинные усы на темно-серой тюленьей морде забавно шевельнулись, и Мясоедов, несмотря на искреннее сочувствие, едва сдержал невольную улыбку. Тюлень-экстрасенс заметил ментальную реакцию собеседника, но, неверно истолковал ее, приняв за недоверие, и с обидой добавил:

— И только как супернорм я тебя, кстати, прекрасно вижу!