Дорис Писерчиа - «Если», 1993 № 04

Почему утрачен общественный интерес к проблеме искусственного интеллекта? Обозначился спад исследований? Или возникли серьезные трудности? Может быть, проблема оказалась не имеющей решения?

Г.П.: — Спада никакого нет, скорее наоборот. Сейчас работы по искусственному интеллекту расширяются. Есть спад общественного интереса, потому что такие названия книг, как «Думающий компьютер», «Компьютер-творец», породив волну полемического ажиотажа, оказались чисто рекламными преувеличениями.

— Скажем, заголовок гласит «Машина-переводчик», а речь идет всего лишь об электронном словаре.

А.Н.: — Один из крупнейших специалистов в области искусственного интеллекта Марвин Минский определяет его как свойство машины, когда она может делать то же, что и человек, используя свой разум. Разделяя этот подход, мы уверены, что машины станут играть заметную роль в коммуникативных отношениях людей в процессе их деятельности.

— То есть, они станут честью человеческой культуры?

Г.П.: — Неотъемлемой частью. Самым значительным событием последних лет стал японский проект создания ЭВМ пятого поколения. Десятилетняя программа была призвана обеспечить использование систем искусственного интеллекта для рывка в производительности интеллектуального труда. Одной из задач проекта было повышение качества управления сложными технологическими процессами, исключающими создание катастрофических ситуаций. То есть, при принятии ответственных решений очень важны так называемые опытные знания — те, которые накапливаются с опытом и проявляются потом на уровне интуиции. Хотя такая информация формализуется плохо, однако это возможно; так появились бывшие одно время очень модными экспертные системы.

— Но, простите, все же это не разум…

А.Н.: — Вы имеете в виду «интегральный» разум? Ну до этого еще очень далеко. Чтобы машина была равна человеку — это пока исключено.

— Это «пока» я понимаю. Но скажите, вы вообще проводите различие между интеллектом, системой, способной к логическим oneрациям, и самосознанием, тем, что называется «я»? Будут ли машииы когда-либо обладать самосознанием, то есть осознавать свое существование?

А.Н.: — Это вопрос скорее философский. Я хочу вас, в свою очередь, спросить: вы за вашей собакой признаете самосознание?

— Конечно!

А.Н.: — А другой, у кого нет собаки, не признает. Есть люди, которые не видят личности даже в других людях. После создания ЭВМ пятого поколения мы подошли к определенному порогу…

— Но ведь считается, что проект своих целей не достиг.

А.Н.: — Это спорно. Да, первоначально сформулированные задачи решены не были. Однако проект вывел Японию на второе место в мире в этой области. Созданы кадры, мощные коллективы. Это просто замечательно — пытаться решить сверхзадачу. Войска, поднятые в бой, становятся гвардией. Японцы продемонстрировали сильные стороны интеграции государственных программ, кооперации основных конкурентов при решении национальной задачи.

Г.П.: — Наши разработки идут примерно по этому же пути. Но некоторые центры (например, Институт кибернетики в Киеве, Ростовский центр) занялись исследованиями в другом направлении, исходя из анализа деятельности мозга. Это направление, обозначенное еще в 60-х годах Розенблаттом (который предложил сеть из формальных нейронов), называется сегодня нейрокибернетикой — созданием нейрокомпьютеров и нейросетей. Их сейчас стали называть ЭВМ шестого поколения. Но достижений здесь пока еще значительно меньше.

А.Н.: — Нейрокомпьютеры сегодня в моде. Но это очень эклектичная область; под одним флагом выступают 5–6 разных направлений. Еще нужно посмотреть, что из всего этого выйдет.

— Ну что ж, давайте возвратимся к пятому поколению. Я помню, как известный наш ученый-лингвист Вячеслав Иванов улыбался, слушая споры по поводу поиска сигналов внеземных цивилиэаций. Он говорил: вы исходите из собственных способов мышления и полагаете, что «они» используют те же способы интеллектуальных построений. Но разработчики систем искусственного интеллекта уже сейчас понимают, что в машинах могут быть реализованы совсем другие принципы, — у них другой объем оперативной памяти, например, и они могут иметь совершенно другой, «нечеловеческий» язык…

А.Н.: — Все правильно. Это как ситуация с колесом: в природе его нет, а в технике оно применяется повсеместно. Машина не умеет описывать ситуацию на обычном человеческом языке. Более того, мы еще плохо понимаем, как происходят интеллектуальные операции у человека. На поверхности язык, слова, а что происходит «внутри» — еще очень и очень неясно.

Г.П.: — Мозг, как известно, состоит из двух полушарий. Работа левого сегодня моделируется по всем направлениям вычислительной техники — здесь и логические операции, и счет, и т. д. А в правом возникают образные представления. Это пока машина не способна воссоздать. Работы в этом направлении только начинаются, возникла так называемая когнитивная графика. Еще в прошлом веке Адамар, исследуя работу математиков, выяснил, что, прежде чем они формулируют свои выводы, у них возникают разного рода образные представления. Эти представления и реализуются в когнитивной графике. У нас есть, например, такой проект: молекулярный дизайн. Химикам важны структура молекул и их свойства. Спирт и эфир имеют одинаковые формулы, но атомы в их молекулах соединены по-разному, отсюда и разные свойства. Когда химики разрабатывают новые вещества, новые лекарства, для них важны эти представления в виде молекулярного дизайна.

— Покойный астроном профессор И. Шкловский говорил о себе: чтобы думать о процессах в Галактике, мне требуется представить ее образно, даже нарисовать…

А.Н.: — Эти познавательные уровни можно как-то стратифицировать: есть символьный точный, где работает математика, есть символьный менее точный — уровень экспертных систем. Есть уровень языка, где понятия нечеткие, а смысл, создаваемая модель мира, комбинируется довольно сложным образом. Есть уровень пространственных образов. И мы от чистой математики (которая имеет не такое уж большое отношение к реальности) начинаем проникать в плохо формализуемые качественные области. Хотел бы еще добавить: ЭВМ пятого поколения — это не более чем метафора. Никаких таких машин нет, появляются системы с разными свойствами, у одних одни доминанты, у других — другие. Новый японский проект вообще мыслится как антитеза предыдущему, его строгой логике, вычислениям, детерминизму, точности, не характерным для людей, опирающихся на интуицию, образы и другие плохо формализуемые вещи. Этот проект делает акцент на гибкости и пытается создать субформальные методы. Разрабатывается проект «Real World Computing» - нечто вроде погружения в реальный мир.