Николай Асанов - Испытание страхом

Он проснулся около полудня. Солнце пробивалось в щели жалюзи и лежало на полу, словно лестница в безвестность. Губы не выворачивало, рот не саднило от боли, но, может, все это лишь потому, что он уже привык, а на самом деле у него не лицо, а негритянская маска? Он осторожно ощупал губы — как будто все в порядке.

Где же Стеннис? И как прошла его беседа с солдатами? Впрочем, почему «как»? Все беседы всегда проходят одинаково. Солдаты выслушивают излияния офицеров так же мрачно, как и приказы, — не возражают, не пытаются просить разъяснении, как будто им все давным-давно ясно и знают они куда больше, чем поучающие их. Так же, наверно, кончилась и эта болтология…

Он прислушался: за стенами каморки было тихо. И вдруг вскочил на ноги.

А что, если…

Но что «если»? Ты же не думаешь, что Стеннис мог оставить тебя, если он?..

Он распахнул дверь. Казарма была пуста.

Ступая почему-то на цыпочках, как можно бесшумнее, он обошел все помещения, заглянул в комнату сержантов, в оружейную мастерскую, в склад. Все двери были настежь, вещи лежали на своих местах, не было только оружия. Так же на цыпочках он вернулся к сигнальному пульту и только тут увидел придавленный пепельницей листок бумаги.

«Джек, мы сменили капитана Коллинза. Приходи на главный пост. Стеннис».

До сих пор самым жестоким в военной службе для Мортона было полное отсутствие одиночества. Даже у себя в комнате он не мог почувствовать себя одиноким. Контрольные аппараты вызова, необходимость нажимом кнопки докладывать начальству, что ты явился к себе на отдых, да еще всякие следящие и подслушивающие аппараты, о которых бывалые офицеры рассказывали новичкам, возможно, ради шутки, а может, и всерьез, — все это не оставляет даже лазейки, чтобы почувствовать себя человеком. А сейчас ему больше всего хотелось оказаться на людях…

В окопах полного профиля, защищавших теперь ворота базы изнутри, торчали металлические каски и пробковые шлемы. Перед окопами высились металлические надолбы, впаянные в бетон. Очень может быть, что перед надолбами уже заложены и мины. Недаром же выскочивший навстречу Нортону Вайс бежит какими-то зигзагами. Коротконогий, словно бы квадратный сержант машет флажком, чтобы Мортон остановился.

— Лейтенант Стеннис приказал провести вас к нему, сэр! — доложил Вайс и пошел впереди. Да, он шел зигзагами, как ходят лисы.

— Здорово окопались! — насмешливо сказал Мортон, спрыгивая в окоп.

— Да, сэр! Отбили две атаки, и ни одного раненого, — флегматично ответил Вайс.

— Что?!

Мортон оглянулся, и ему стало не по себе. Бетонная площадка перед казармой номер один была изрыта минами. Такие-то воронки Мортон знал хорошо.

— Эти сумасшедшие связисты ринулись на нас без предупреждения! — спокойно сказал Вайс. — Лейтенант доложил командующему, и тот приказал поставить заградительный огонь. Теперь они обожглись и дуют на лапки. А Сидди О'Конноли решил прорваться на броневике. Ну, пришлось поджечь. А то он бы нас тут передавил!

Влево от казармы номер один, у защитной стены базы, чернел сгоревший броневик. Он был даже не черный, а какой-то сизый. Видно, угодили напалмовой миной.

— Конноли жив?

— Уполз. На сигналы не отвечает.

Перед дверью командного пункта Вайс оставил его, и Мортон, пригнувшись, шагнул за бронированную дверь.

Стеннис сидел за столом, опустив голову на руки, и как будто спал.

Горела только одна настольная лампа, отодвинутая в угол. Мортон тихо позвал:

— Бобби!

— Хорошо, что ты этого не видел. Дик, — тихо сказал Стеннис. — Старик совсем озверел. Когда я доложил, что дал только заградительный огонь и убитых нет, он сказал, что в случае повторения такой «шутки» — он так и сказал: «Шутки!» — разжалует меня. А О'Конноли они расстреляли.

Двадцать минут назад. На суд его принесли на носилках. Он был очень обожжен, и осколками ему перебило ноги. И они расстреляли его. Военный суд длился три минуты. Вот шифровка. «К сведению офицеров». «К сведению»! Ты понимаешь?

— Ч-черт, я забыл виски! — растерянно пробормотал Мортон. Ему хотелось, чтобы Стеннис выпил и снова стал самим собой, компанейским, веселым парнем.

— Виски нам привезли. И еду. А О'Конноли расстреляли. Оставь меня. Дик, пойди к связистам. Я хочу побыть один.

Да, тебе нужно одиночество. А мне? О'Конноли даже не дали застрелиться.

А что ждет нас?

Он прикрыл дверь за собой и прошел на пункт связи. Два связиста, наверно, еще не знали о гибели своего техника. Ведь приказы офицерам передаются шифром. Но сидели они тихо, как пришибленные.

В пункт связи вошел Вайс. Лицо у него было серое, как у перепуганного негра.

— Разрешите обратиться, сэр? Мортон заметил предупредительный знак и вышел вслед за ним из кабины.

— Сэр, лейтенант Стеннис не отвечает на вызов!

— Надо было зайти к нему.

— Сэр, дверь заперта изнутри. Я боюсь, сэр. Техник О'Конноли был другом лейтенанта Стенниса…

— Помолчите, Вайс! Возьмите карабин со штыком. Надо вскрыть дверь.

Штык со звоном вошел в паз, и дверь медленно подалась. Вайс отпрянул назад.

Мортон вошел. Стеннис как будто спал. Но Мортон уже увидел струйку крови на полу, возле койки, на которой лежал Стеннис.

— Вайс, пройдите сюда!

Сержант вошел так боязливо, будто никогда не видал мертвых. Впрочем, он, наверно, и не видал самоубийц. Он убивал сам и видел убитых. Но не самоубийц.

— Вайс, я сейчас доложу о смерти Стенниса и уйду в джунгли. Пойдете ли вы со мной или останетесь?

— Если вы позволите, мы уйдем с вами, сэр. Все. Солдаты тоже не хотят больше стрелять по своим.

— А если повстанцы расстреляют нас?

— Они не убивают пленных! И потом у нас есть пропуск.

Он достал из кармана ночную листовку. Теперь, когда он не добавлял к каждому слову «сэр», он стал мягче, больше похожим на человека. И как будто перестал бояться мертвеца. И как он сказал это: «Они не убивают пленных»!

Мортон включил переговорное устройство и, дождавшись ответа, сказал открытым текстом:

— Говорит лейтенант Мортон! — Он слышал, что разговаривает с начальником штаба, но не стал утруждать себя шифровкой и прибавлять проклятое служебное словечко «сэр». — Я говорю с поста номер один.

Лейтенант Стеннис застрелился в знак протеста против убийства О'Конноли. Я и мои солдаты сейчас покидаем пост и идем на пункт сбора пленных к повстанцам. Советуем и вам сделать то же самое, пока психогенез не свел вас окончательно с ума.

Он швырнул трубку и вышел из блиндажа. Ну, вот и все. Прощай, дружище Бобби, я больше ничем не смогу тебе помочь.