Кейт Лаумер - Разрушители планет

— Ты хочешь узнать о Дэнтоне и о большом заговоре, не так ли? — быстро проговорил я. — Я…

— Ты блефуешь, — оборвал он меня. Он перевел прицел с лица мне на грудь. — Тебе ничего не известно, Тарлетон. Ты дурак, который суется не в свои дела.

— Да, но…

В последний момент Хетчер почувствовал, как сзади тихо и плавно приближается катер. Он обернулся, и тут покореженный нос корабля сбил его; Хетчер распластался на его покрытой пробоинами поверхности, а корабль с инерцией трех сотен тонн, врезался в скалу неподалеку от меня.

На скафандре Пола я нашел маленький ранец. Он был настроен на мощность, достаточную для резки камня. Я потратил полчаса, прежде чем нашел место, где работал Пол — аккуратную клинообразную выемку на кристаллическом слое. Срез скалы был сероватый, с прожилками, значит, когда-то давным-давно эта глыба лежала на морском дне.

Я обыскал скафандр Пола в надежде найти отколотый кусочек, но безуспешно — ведь до меня здесь побывал Хетчер. Мне не хотелось прикасаться к его останкам, но, преодолев отвращение, я обнаружил каменный клинышек в подсумке.

Там, где резал Пол, поверхности были гладкими, а краешек, что откололся, — шероховатый и с углублением, похожим на отпечаток огромного пальца.

— Что это, Пол? — спросил я пустое пространство. — Что ты защищал? За что ты умер?

Подталкивая тело Пола, я добрался до его корабля и залез внутрь. Я представлял себе выражение лица Краудера, после того как я обвиню его в том, что он организовал убийство. Но уже в следующий момент у меня появилась другая мысль.

Будет вполне логично, если Краудер обвинит в убийстве Хетчера меня.

И вряд ли он остановится на этом. Если я убил Хетчера, я мог убить и Пола Дэнтона. Ну и как мне доказать обратное?

— Чушь! — успокаивал я себя. — Какие мотивы?

Но какие мотивы были у Хетчера и Краудера? Что они стараются утаить? Что обнаружил Пол? На что он намекал в своей записке?

И тут я, кажется, понял.

Мятеж.

Невероятная мысль — корабль в руках Краудера и компании. Все сразу стало на свои места: косвенные намеки Пола, странная снисходительность Краудера к коммодору, невероятная наглость Хетчера, убийство Пола. Но все-таки оставалось неясным, что Пол искал в Кольцах. Какое значение имеет этот кусочек камня? Может, это всего лишь уловка, чтобы направить Хетчера по ложному пути, сбить его с толку?

Потом до меня дошло, что я не могу вернуться на корабль. Если такой человек, как коммодор Грейсон, с его званием и опытом, не смог противостоять заговору, если это не удалось Полу Дэнтону, то на что мог надеяться младший лейтенант? Что он мог сделать на мятежном корабле?

Но ведь я был не на корабле, а тут, на свободе, и в моем распоряжении был катер.

Два катера. Gлодка Хетчера больше подходила для космического путешествия.

И тогда я понял, что должен делать.

От Колец Сатурна до Терры путь не близкий. Кроме того, мне предстоит совершить его в одиночку. На борту недостаточно пищи, воды — всего недостаточно. Но ведь капитан Блай проплыл на открытом баркасе от Таити до Темзы. И кроме плохого настроения и компаса, у него тоже ничего не было. Значит, я тоже могу попытаться.

— Прощай, Пол. Сделаю все, что смогу, — сказал я покойнику и направился к G-лодке. Я повел ее на минимальной мощности и спрятался в туманности Колец в двадцати милях от двух останков.

Я ждал девять часов, прежде чем далеко за туманностью Колец появился огонек. Он походил на лампу за занавеской. Огонек рос и стал бело-голубым сиянием, которое медленно плыло вверх и постепенно удалялось, отклоняясь под углом 37°.

Я смотрел, как исчезает корабль, и пытался свыкнуться с мыслью, что я всеми покинут, что до ближайшего дружеского лица расстояние в один световой час и что я могу рассчитывать только на себя.

Я ввел данные о курсе корабля в пульт управления и отправился в долгое путешествие домой.

Глава третья

Приключение — это когда кому-то где-то далеко приходится преодолевать трудности. Сейчас все это происходило со мной. Сто восемнадцать дней — не вечность, но их вполне достаточно для того, чтобы семечко проклюнулось, стало растением, и на этом растении созрел помидор.

Вполне достаточно, чтобы на голых ветках зимних деревьев набухли почки. Вполне достаточно для того, чтобы выросла полуторадюймовая борода; чтобы воздух в кабине стал душным и вонючим; чтобы прибор для очистки воды покрылся налетом зеленой плесени; чтобы выскрести последнюю банку консервов до крошки, а потом разломать ее и вылизать дочиста. Вполне достаточно, чтобы последняя бумажная одежда разодралась в клочья, обнажив грязную землистого цвета кожу, сквозь которую проступают кости. Вполне достаточно, чтобы мысли миллионы раз обежали черепную коробку, подобно белке в колесе, и в конце концов превратились в маленькую кучку полуразрушенных инстинктов.

Ну что тут скажешь? Даже падение Рима изложено в трех томах. Время шло.

Я миновал Луну на полной межпланетной скорости, вздыбил земную атмосферу на тысячи миль вокруг и увидел, как докрасна раскалился кристоновый корпус лодки. По счастью, что-то из случившегося пробилось в мое сознание. Я затратил немало усилий, прежде чем мне удалось сесть к пульту управления и рассчитать траекторию приближения. Проделывая это, я громко хохотал над чем-то очень забавным, а потом опять впал в забытье. Через некоторое время началась вибрация. В кабине было жарко, а вибрация становилась все сильнее и сильнее. Трудно было сообразить, что необходимо делать, но еще труднее потянуть рычаг, находившийся у меня под рукой. Это была тяжелая работа, раз или два я забывался и почти засыпал. Но, вероятно, какая-то часть меня понимала, что сделать это очень важно. Я все-таки вытянул его и услышал звуки, которые, скорее всего, были щелканьем замыкающихся реле и начавших работать автоматов. А может, это просто смотритель, подстригающий лужайку над моей могилой? Мысли о могиле привели меня к мысли о Земле. А потом на меня наехал двадцатитонный каток и раскатал в лепешку до такой толщины, что сквозь меня просвечивало красное солнце, потом оно потухло и стало рокочущей темнотой.

Я очнулся от того, что в лицо мне плескала теплая соленая вода. Несколько капель попало в горло, и я закашлялся. Из-за борта спасательного плота Марк XXI мне было видно, что я скольжу по блестящему зеленому склону. Затем плот въехал на следующий холм, и мне удалось разглядеть вокруг множество подобных холмов, но тут лицо мне залепила пена. Я так устал, освобождаясь от нее, что мог лишь лежать на спине, уставившись в небо цвета свинца. Вскоре я понял, что замерз, но тут же забыл и об этом. Внезапно небо потемнело. Как-то вдруг наступили сумерки и появились невинные, юные звездочки, похожие на первые апрельские цветы. Эта метафора мне понравилась. Я ухватился за нее, стараясь развить дальше… Но ничего не вышло. Мысль стала меркнуть, и…