Станислав Лем - Дневник, найденный в ванне

- Вы будете направлены со специальной миссией, - мерно произнес командующий. - Глубокое проникновение. Речь идет о подрывной деятельности. Вы уже были _т_а_м_? - спросил он. И подмигнул.

- Где?

- Там.

Он поднял голову и еще раз шевельнул веками. Я не отвечал.

Он с презрением посмотрел на меня.

- Агент, - проговорил он наконец. - Агент, а? Современный агент...

Постепенно он мрачнел, с издевкой произносил это слово то так, то эдак, присвистывая, пропуская через дырку в зубах, глумился над слогами, потом внезапно нервно придушил телефон и заорал:

- Все вам нужно объяснять?! Газет не читаете? Все звезды!.. Ну? Что звезды?! Что делают? Ну!

- Светят, - неуверенно произнес я.

- И это - агент! Светят! Ба! Как светят? Ну! Что?

И при этом подавал мне знаки веками.

- Мигают, - сказал я, ничего на самом деле не понимая.

- Какая догадливость! Наконец-то! Мигают! Да! Подмигивают! А когда? Что? Не знаете? Ну, естественно! Какой материал мне присылают! Ночью! Мигают, прячутся в темноте! Что это значит? Кто мигает? Кто ночью? Кто трясется?

Он ревел, а я чуть не трясся, надеясь, что буря пройдет, но она не проходила. Кашебладе, посиневший, обрюзгший, с покрытой потом лысиной, гремел на весь кабинет, на все Здание:

- А разбегание галактик? Что? Не слышали? Разбегание! Что это значит? Кто-то убегает? Это подозрительно, более того - это признание собственной вины!

- Извините, а в чем они могут быть виноваты?

Он, не дыша, испепелил меня взглядом и, тяжело опустив веки, бросил со сталью в голосе:

- Болван!

- Вы забываетесь, господин командующий! - выпалил я.

- Что? Вы заб... а? Вы забы... Что это такое, а? Ах, да. Пароль. Хорошо. Да, пароль - это другое дело. Пароль - это пароль.

Он энергично пробежался пальцами по клавиатуре. Аппараты зашумели, словно дождь по железной крыше. Из них начали вылетать зеленые и золотистые ленты, они извивались, скручивались в завитушки на поверхности стола. Старец жадно читал их.

- Хорошо, - заключил он.

Затем смял все это в комок.

- Ваша миссия: изучить на месте, проверить, осмотреть, по возможности спровоцировать, донести. Точка. В день эн и в энном часу в энном секторе энного района вы будете высажены с борта транспортного средства эн. Точка. Категория снабжения - диета планетарная с кислородным довольствием. Начисления - спорадические, в зависимости от важности донесений. Докладывать непрерывно. Связь псевдомеханическая, маскировка типа "Лира-Пи", если падете в акции - посмертное награждение Орденом Тайной степени, все почести, салют, надгробие в знак признания, с занесением в акты. Даешь?!

Последнее слово он выкрикнул.

- А если не паду? - спросил я.

Широкая снисходительная улыбка озарила лицо командующего.

- Логик, - сказал он. - Логик, да? Хе-хе. Логик. Если того... ну, этого... Хватит! Баста! У нас не может быть никаких "если". Миссию получил? Получил! Баста! А знаешь ты, что это такое, а? - выдохнул он из широкой груди.

Щеки у него слегка затряслись, отблески пробежали по золотому каре орденов.

- Миссия - это великая вещь! Ну, а? Специальная - ого! Специальная! Ну! В добрый час, энный! Двигай, парень, и не давай себя сгноить!

- Рад стараться, - ответил я. - А мое задание?

Он нажал несколько кнопок, прислушался к трезвону телефонов, затем заглушил их.

Потемневшая минуту назад лысина постепенно становилась розовой. Он посмотрел на меня ласково, как отец.

- Чрезвычайно! - сказал он. - Чрезвычайно опасное! Но это ничего. Не для себя, не сам же лично я посылаю. Все - для блага отечества. Ох, ты... энный... трудное дело, трудное задание ты получил. Увидишь! Трудное - но надо, потому что... того...

- Служба, - быстро подсказал я.

Он просиял, затем встал. На груди закачались, зазвенели ордена. Аппараты и телефоны умолкли, все огоньки погасли. Он подошел ко мне, увлекая за собой разноцветные спутавшиеся ленточки, и протянул могучую волосатую старческую руку великого стратега. Он буравил меня глазами, испытывая, его брови сошлись, образовав выпуклые холмики, которые подпирались чуть меньшими складками, и так мы оба стояли, слитые в рукопожатии - главнокомандующий и тайный посланник.

- Служба! - сказал он. - Нелегкая вещь! Служи, мой мальчик. Будь здоров!

Я отдал честь, выполнил разворот кругом и вышел, еще около двери слыша, как он пьет остывший чай. Могучий это был старец - Кашебладе...

2

Еще оставаясь под впечатлением о командующем, я вышел в секретариат. Секретарши прихорашивались и помешивали чай. Из раструба пневматической почты выпала стопка бумаг с моим назначением, подписанных завитушкой командующего.

Одна из служащих приложила к каждой из них поочередно штамп "Совершенно секретно" и передала другой, которая занесла их все до одной в картотеку, после чего картотека была зашифрована на ручной машинке, ключ шифра на виду у всех был уничтожен, все оригиналы документов сожжены, пепел после просеивания и регистрации помещен в запечатанный сургучом конверт с моим идентификационным номером. Его положили на подъемник и отослали в хранилище.

За всем этим - хотя происходило все это тут же, при мне - я наблюдал как бы издали, ошеломленный внезапным оборотом, который приняли события. Загадочные замечания командующего, несомненно, относились к делам столь секретным, что в отношении их были допустимы только намеки. Рано или поздно меня должны были посвятить в суть дела, поскольку иначе я не смог бы приступить к выполнению миссии. Я не знал даже, имеет ли она вообще что-либо общее с затерявшимся вызовом, но эта деталь бледнела перед фактом моей совершенно неожиданной карьеры.

Эти размышления были прерваны появлением молодого брюнета в мундире и при сабле. Он представился как тайный адъютант командующего лейтенант Бландердаш.

Многозначительно пожав мне руку, он сказал, что прикомандирован к моей особе. Затем пригласил меня в кабинет, находившийся напротив по коридору, угостил меня чаем и стал распространяться о моих способностях, по его мнению незаурядных, раз уж Кашебладе подсунул мне такой крепкий орешек.

Он также выразил восхищение естественностью моего лица, в особенности носа. Лишь потом я сообразил, что и то, и другое он считал фальшивым. Я молча помешивал чай, полагая, что сейчас мне уместнее всего запастись терпением. Минут через пятнадцать лейтенант провел меня по предназначенному только для офицеров проходу к служебному лифту, с которого мы вместе сняли печать, после чего поехали вниз.

- Извините, - проговорил он, когда я уже собирался выйти из лифта в коридор, - вы случайно не имеете склонности к зевоте?

- Не замечал. А что?

- Ах, ничего. Зевающему, знаете ли, можно заглянуть прямо внутрь... А вы, не приведи Господь, не храпите?