Александр Юдин - Искатель. 2009. Выпуск №3

Знаменитая библиотека Щербинского начиналась уже в холле — одну из стен полностью занимал стеллаж, с полок которого мерцали тусклой позолотой корешки сочинений известных и давно позабытых юристов — как российских, так и зарубежных. Дверь в первую из комнат (судя по всему, в хозяйский кабинет) была распахнута, и Костромиров мог видеть, что и там большую часть полезной площади занимали массивные шкафы с антикварными изданиями. В самом центре кабинета стояла узкая круглая тумба или конторка, вроде усеченной колонны, на которой, надежно укрытая стеклянным колпаком, на специальной сафьяновой подушечке возлежала одна-единственная книга в шелковом марокеновом переплете, размером в небольшую восьмушку. У Горислава захолонуло сердце — неужели это она?! Неужели та самая величайшая библиографическая редкость, заполучить которую было его давнишней мечтой. Ноги буквально сами внесли его в комнату, и он, склонившись над конторкой, с замиранием сердца прочел едва различимое заглавие: «В. И. Даль. Розыскание о убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их. Напечатана по приказанию г. Министра Внутренних Дел. 1844». Феерично!

Костромиров на минуту даже забыл о цели своего визита и неведомо куда запропастившемся хозяине квартиры, созерцая вожделенный раритет и припоминая те скудные факты и обильные домыслы, что были известны об этой полумифической книге, в само существование которой мало кто из библиофилов по-настоящему верил. Считалось, что она написана Владимиром Ивановичем Далем по личному поручению тогдашнего министра графа Перовского на основании изучения документов министерства внутренних дел и была отпечатана в количестве десяти только экземпляров, предназначавшихся для служебного пользования немногих высших чиновников. Уже спустя несколько лет, к середине XIX столетия, девять из десяти экземпляров книги загадочным образом бесследно исчезли, а единственный оставшийся — чудом уцелел в хранилище Чертковской библиотеки в Москве.

Но и судьба этого, последнего, экземпляра походила на авантюрный роман. Управляющий Чертковской библиотекой, известный издатель «Русского Архива» Петр Иванович Бартенев (которому книга и была подарена самим В. И. Далем), в 1869 году вздумал перепечатать сие сочинение и передал было в типографию Мамонтова. Едва, однако, приступили к набору и разрезали для того книгу на части, как той же ночью один из наборщиков непостижимым образом сумел проникнуть в запертое и охраняемое помещение, рассыпал весь набранный шрифт, находившиеся там же несколько листов сочинения Даля хапнул и канул в неизвестность. Учитывая, что все усилия полиции по поимке злодея оказались напрасными, штук десять недостающих листов оригинала пришлось заменить рукописными копиями. Продолжать печатание Бартенев побоялся и, от греха подальше, вновь запрятал книгу в хранилище. Из библиотеки ее вроде бы вновь пытались раза два выкрасть либо умыкнуть весьма хитроумными и даже остроумными способами; потом, в начале двадцатого уже века, она якобы была куплена у Бартенева одним известным московским библиофилом, затем…

Размышления Костромирова были неожиданно прерваны каким-то неясным звуком — не то кашлем, не то хрипением, донесшимся слева от него, из-за двери, ведущей, по всей видимости, в гостиную. Очнувшись от задумчивости и более уже не медля, ученый тотчас поспешил на этот звук.

Поначалу, пройдя в комнату, он никого там не обнаружил. Обыкновенная гостиная, только, разумеется, значительная ее часть была занята неизменными книжными стеллажами, что и понятно. Но тут внимание его привлекло то обстоятельство, что книжные полки, занимающие самый дальний угол, наполовину пусты; обогнув круглый обеденный стол, он обнаружил, что книги горой валяются на паркетном полу, а самое главное — из под этой горы торчат две худые как палки человеческие ноги в полосатых пижамных штанах; правая нога была боса, а на левой надет домашний шлепанец; при этом обутая нога мелко подрагивала, а босая скребла по полу. Он немедленно кинулся на помощь заживо погребенному, расшвырял книжный завал, и его взору открылась сухонькая фигурка доктора Щербинского.

Костромиров сразу понял, что тот умирает. Если в первые секунды у него еще теплилась надежда, что старик, потянувшись за каким-нибудь фолиантом, просто нечаянно вывалил на себя содержимое полок и немного зашибся, то достаточно было одного лишь взгляда на лицо доктора наук, чтобы понять — дело тут совсем в другом: глаза старика были выпучены, из открытого рта обильно шла розовая пена, а само лицо приобрело иссиня-черный оттенок.

Горйслав поднял легкое, почти невесомое тело, переложил на диван, одновременно доставая мобильный телефон и набирая номер «скорой». Разумеется, в ответ послышались лишь короткие гудки. Поставив на автодозвон, он склонился над Щербинским, пытаясь сообразить, можно ли еще чем-то помочь несчастному. Но тот, кажется, уже агонизировал. Растерянно оглядевшись, Костромиров заметил, что на краю столешницы стоят пустой стакан и небольшой флакон темного стекла. Решив ничего не трогать, он склонился над стаканом и тут же отшатнулся — в нос ударил какой-то чрезвычайно едкий запах; аналогичный запах исходил и от флакона, который также был пуст.

Тут телефон запикал, сигнализируя о соединении, и Горислав, кратко обрисовав ситуацию и ее тяжесть, особенно упирая на визуальные признаки отравления, попросил немедленно прислать бригаду «Скорой помощи».

В этот самый момент Щербинский издал горлом громкий булькающий звук, точно пытаясь что-то произнести. Горислав подскочил к нему и понял, что доктор пришел в себя — он смотрел прямо на Костромирова, и взгляд его был вполне осмыслен.

— Что с вами, Руслан Соломонович?! Что случилось? — спросил он.

— Ляпсус… — вдруг внятно, но каким-то очень хриплым и даже как бы неживым голосом произнес старый ученый.

— Что? Какой ляпсус? — не понял Горислав.

— Бо… бо… бо…

— Больно? Потерпите, «скорая» уже едет. Чем я могу вам…

Договорить Костромиров не успел, потому что доктор Щербинский неожиданно широко открыл рот, вывалив наружу распухший и почерневший язык, страшно захрипел, выгнулся крутой дугой, но тут же весь как-то обмяк, словно брошенная кукловодом марионетка, и испустил дух.

Вечером того же дня, сразу после дачи неизбежных объяснений (сначала приехавшим оперативникам, потом — следователю прокуратуры), профессор Костромиров заехал на улицу Радио, на работу к Вадиму Хватко. Тот, разумеется, был уже в курсе произошедшего, что и неудивительно, поскольку именно ему, своему старому другу, Горислав позвонил сразу по приезде «скорой», а Вадим уже сам распорядился о высылке на место происшествия опергруппы и следователя местной райпрокуратуры.