Семён Слепынин - Звёздный странник

Встал на ноги и увидел на себе вместо пилотской формы неудобный и крикливый костюм из синтетики. Пошатываясь, побрел наугад. Жиденький лес быстро кончился. Вдали мириадами огней светился многоэтажный город. Что-то чуждое было в этом сверкающем исполине, и я повернул назад. Не прошел и километра, как вновь очутился на опушке. И вновь безумная пляска огней.

Дальнейшее помню смутно. Каким-то образом оказался в городе, в его гигантском полыхающем чреве. Везде двигались, кружились, бесновались разноцветные холодные огни. Едва угадывались очертания высоких, этажей в сто, зданий. Они были оплетены вертикальными, наклонными и в основном горизонтальными слабо мерцающими, будто бы и не материальными вовсе, лентами. На лентах — силовых транспортных эстакадах — лепились кресла и сферические кабины. Из кабин выходили люди и перебегали на соседние движущиеся ленты. Я спросил одного спешащего субъекта насчет гостиницы или отеля. Тот на миг остановился, посмотрел на меня с недоумением и испуганно прошмыгнул мимо. В чем дело? Я же говорю на языке аборигенов. Видимо, что-то делаю не так?

Устало сел в кресло, и оно понесло меня в неизвестном направлении. Случайно нажал в подлокотнике кнопку. Вокруг кресла засеребрилась сфера-экран. Замелькали стереокадры. Сначала ничего не понял — настолько чужды и экстравагантны оказались обычаи эпохи. Присмотрелся. В похотливых судорогах извивались люди с инстинктами насекомых… Какие-то сражения в космосе… Это был сексуально-приключенческий фильм. Такой пошлый, что я тут же выключил сферу.

С ощущением голода вошел в какое-то заведение — нечто среднее между рестораном и дансингом. Высокий просторный зал напоен ровным и нежным светом. После огненного безумия улицы здесь приятно отдыхал глаз. Да и толпы не было. Круглые столики почти пустовали.

Предусмотрительно выбрал столик, за которым сидела молодая пара. «Буду делать то же, что они», — решил я. Те ковыряли рыхлую розоватую массу изящными лопаточками, которыми пользовались как ножом и вилкой.

Бесшумной танцующей походкой подскочила официантка — странная девица с голыми до плеч руками и приятным улыбающимся лицом. Странным было, что ее сахарно белые руки, лицо и даже рыжеватые волосы едва заметно мерцали.

— Что принести? — спросила она.

— То же самое, — кивнул я в сторону соседей.

Официантка, мило улыбнувшись, ушла, а я приглядывался к соседям. Их гладкие, без единой морщинки, лица были невыразительны. Изредка, когда они смотрели на меня, в равнодушных и скучных глазах мелькало удивление.

Девица принесла фужер голубой жидкости и брусок розоватого студня — какого-то синтетического блюда. Я расковырял его лопаточкой и осторожно отправил один кусок в рот.

Сосед тем временем вытащил из кармана пульсирующий шарик, из которого к протянутой руке официантки скакнули искры — электронные сигналы.

Что это? Деньги? А чем буду расплачиваться я? Пошарил в своих карманах. Шарика нет. Зато нащупал прямоугольную пластинку, уместившуюся в ладони. С пластинки глянуло объемное и светящееся изображение моего лица. Под портретом какие-то знаки и надпись: «Гриони — хранитель гармонии».

Словно невзначай я открыл ладонь и показал пластинку официантке.

— Хранитель! — воскликнула та. — Вам надо было сразу показать карточку.

При слове «хранитель» соседи взглянули на меня с испугом и почтением. «Ого, — подумал я. — Здесь я, видимо, важная птица».

А девица еще раз улыбнулась и вдруг, — очевидно, в честь моей персоны — взорвалась, осыпав столик брызгами разноцветных искр. От неожиданности я вздрогнул. А мои соседи захихикали, довольные увеселительным трюком. От девицы остался безобразный металлический каркас, опутанный тонкими проводами. Это был светоробот! Повернувшись, скелет зашагал в служебное помещение заряжаться энергией.

Спать… Очень хотелось спать. Я долго скатался по передвижным эстакадам, пытаясь выскочить за город и выспаться в той роще, где произошла фиксация, стыковка с эпохой. Но рощи не нашел. Наконец до того утомился, что готов был приткнуться под кустом в каком-нибудь парке. Однако супергороду, видимо, не полагалось иметь садов и парков. Здесь вообще не было ни одного деревца, ни одной травинки. Ничего живого, кроме машиноподобных людей.

Это испугало меня. Охваченный минутной паникой, я заметался, как птица, попавшая в клетку.

Зачем-то спустился под землю, где с большой скоростью проносились бесчисленные поезда.

Потом взлетел на самый верх огромного здания. Оно соединялось стометровой движущейся дугой-эстакадой с верхними этажами такого же дома-гиганта. С высоты этой футуристической параболы попытался рассмотреть окраину города. Но сверкающему урбаническому морю не было границ.

Снова спустился вниз, на самый глубокий уровень подземных дорог. В лабиринте безлюдных боковых коридоров нашел укромный темный угол. Свалился в изнеможении и заснул.

Когда проснулся и поднялся на улицу, мне показалось, что проспал целые сутки и что сейчас течь. Город все так же ослеплял, рассыпаясь разноцветными искрами. Только народу было больше.

Я взобрался на знакомую верхнюю дугу и в чистом небе увидел полуденное солнце. Люди прятались от него в электронных кабинах.

На трех просторных площадях, расположенных поблизости, заметил памятники. По-видимому, одному и тому же человеку. Каменные или металлические изваяния стояли в одинаково горделивой позе.

Я подошел к постаменту и прочитал надпись: «Болезней тысячи, а здоровье одно». Сначала подумал, что это памятник выдающемуся ученому-медику. Но странное поведение аборигенов заставило засомневаться.

Люди, проходя мимо истукана, останавливались, вытягивались в струнку, вскидывали правую руку вверх и старательно кричали:

— Ха-хай! Ха-хай!

Я не только не последовал их примеру, но и небрежно держал руки в карманах. Не подозревал, что совершаю ошибку, что электронный город буквально вцепился в меня десятками искусно запрятанных глаз-объективов. Он наблюдал за мной потом весь день, куда бы я ни отправился. Все новые и новые глаза города следили за мной и передавали информацию о моем необычном поведении в БАЦ — бдительный автоматический центр. Об этом я узнал много позже. Тогда я просто стоял перед памятником, глубоко задумавшись. Ничего не поняв, повернулся и зашагал к светящемуся переплетению лент. А за спиной то и дело слышались возгласы: «Ха-хай!».

Долго скитался по городу. Сидя в удобных креслах, бесцельно перемещался с яруса на ярус и думал о том, как свыкнуться с новой эпохой, как найти в ней свое место.