Зов Пятиликого. Эхо грядущей бури - Андрей Емелин

с мелким заболоченным озерцом, где мы останавливались по дороге к горам, находился в паре десятков километров. Солнце стояло в зените, стало быть, успеем туда добраться еще до вечера. Оттуда еще около дня до города, если не делать остановок по деревням да трактирам. А вот что предпринять после – вопрос не простой.

– Скажи-ка, Авена. А как, по-твоему, отнесутся к нашему появлению в гильдии? – проговорил я, садясь обратно на лавку и разминая затекшие от долгого сидения в одной позе плечи. – Человек я нездешний, порядков ваших не знаю. А ну как решат меня магистры на эшафот отправить, вдогонку к почившим побратимам?

– Почему ты так думаешь?

– Так ведь договор с Асхаром заключали на охрану полутора дюжин человек. Вот и посуди, скажут ли мне наниматели «и на том спасибо» если тебя одну им привезу?

Я улыбнулся и взглянул на нее из-за плеча. Отчего-то Авена сидела насупившись и смотрела на меня с недоверием.

– Да ты не переживай. Провожу тебя. Просто думаю, стоит ли мне самому на глаза магистрам попадаться. Может лучше будет прихватить что-то из ваших безделушек, с твоего разрешения, конечно, и пойти подальше от города?

– Уверена, после того как я расскажу им все обстоятельства нашего спасения, тебе не причинят вреда. Но насчет награды, думаю ты прав – на нее рассчитывать не стоит. Помимо многих людей гильдия вчера потеряла Исток, а с ним и уйму денег. В этом обвинят меня, но все же…

С трудом удержавшись от того, чтобы улыбнуться, я с удивлением и радостью отметил про себя деталь по поводу Истока. Потерян! Великолепно. Это куда больше, чем я рассчитывал, однако, пока девушка говорила, сосредотачиваться на словах становилось все сложнее, уж больно сладок казался голосок. Вот ведь наградила природа – и собой хороша, что не описать, и болтает, заслушаться можно. Если еще и по дому хозяйничать умеет, да характер не склочный – мечта, а не невеста. Жаль только, что у такой как она наверняка от ухажеров отбоя нет и за каждым терема да табуны лошадей. Ну или в чем у них здесь меряют достаток?

– Ты меня слушаешь? Тамор?

– А? – я понял, что и впрямь отвлекся.

– Я говорю, тебе нужно показаться нашим магам. Среди них есть лекари и… – она чуть помедлила, прежде чем закончить. – У тебя же провалы в памяти! С этим лучше не шутить.

– Лекари, – пренебрежительно, бросил я. – У нас в Каганате тоже кое-что понимают во врачевании. Асхар неспроста взял меня в отряд, а именно потому, что я знаю и как сустав вправить, и как рану зашить, чтоб человек не помер.

– Тогда может сам объяснишь, что с тобой происходит?

– Сотрясение мозга у меня, потому и голова болит, и под глазами небось круги темные. Верно же? – спросил я и обернулся, указывая пальцем себе над скулами.

– Верно, – неохотно ответила Авена.

– Вот то-то и оно. Да еще похоже горло ночью застудил, голос совсем чужой. Жаль у вас тут сплошь колючки да перекати поле. Отвар бы сделать на ромашке, с мятой и шиповником – вмиг бы все прошло. Можно к такому отвару еще меда добавлять, листья смородины опять же. Ты здесь на юге небось о таком и не слышала?

Авена молчала, глядя куда-то вдаль, а я покачал головой, оттого что разговор не ладился. Но коротать дорогу слушая лишь стук копыт да фырканье ослов не хотелось.

– Впрочем у вас и простуды-то наверно не бывает. Верно говорю?

– Бывает. Зимой у нас тоже холодно.

– Разве ж это холод? Вот на севере холод, так холод. Помню в войске Каганата я служил. В специальном… То есть пехотинцем обычным. Так у нас случай был, что один боец особо суровой зимой отправился в поле по большой нужде, да так и не вернулся. Сперва думали зверь задрал, но право же не хорек на него набросится? Крупный зверь не дурак, рядом с войском ходить боится. В общем, нашли его потом замершим, со спущенными штанами, над кучей своего же дерьма. Вот так-то. А ты говоришь холод.

Авена молчала.

– Ну а у вас здесь от чего чаще люди мрут?

– Я не хочу об этом говорить.

– Отчего же? Дорога дальняя, а скоротать ее больше нечем. К тому же одни с тобой выжили после знатного боя, есть чему порадоваться.

Девушка тяжело вздохнула и ничего не ответила. Тогда я отвернулся, не надеясь уже на продолжение разговора, и принялся рассматривать скудный пейзаж долины, тянущейся на юго-запад от предгорий. Конечно, насчет колючек и перекати поля я хватил лишку. Все же до пустыни этому месту было далеко – встречались и одинокие колоки и овражки, сплошь поросшие бурьяном, а в деревнях, благодаря воде из глубоких колодцев, крестьяне растили очень крепкий урожай. И все же, может быть с непривычки, жаркий пыльный юг угнетал меня, стремясь выплюнуть чужака обратно на далекую родину.

– Там погиб мой учитель и друзья, – внезапно раздалось из-за спины.

Авена говорила тихо, почти шепотом, словно боролась с собой – не в силах хранить за душой тяжкие мысли и при том боясь мне открыться.

– Остальных я тоже знала, но даже если бы и нет. Просто три десятка людей схватились в бою, одни принялись убивать других, рвать на куски… и все ради чего? В первые часы я словно бы и не понимала случившегося, а сегодня утром, когда мы хоронили людей под камнями, что-то прорвалось. Я думала, как же так, что же мы делаем? Им ведь тяжело. Казалось, они хотят сказать мне об этом, только уже не могут. А мы все клали на них камни и клали. Пока не скрылись последние лоскутки одежды.

Авена шмыгнула носом, и я понял, что она плачет, однако не стал оборачиваться.

Боль утраты словами не заглушишь. Мне ли того не знать. Да только и время здесь не большой помощник, потому как страждущий жалеет вовсе не почившего, а самого себя.

Я покрепче ухватил поводья, стегнул ослов и принялся размышлять над целями своего путешествия в Суурмаран.

Над головой темный балдахин с кружевной оторочкой, оранжевый свет струится из открытого полога шатра. Отдаленный шум голосов.

Я жадно втянул воздух ртом и замер. Боли не было.

Только странная усталость, словно все тело вылеплено из глины, так что каждое движение дается с усилием.

Медленно поднял голову. Улыбнулся.

Живой!

Вот ведь на что способны маги. Меня буквально разорвало надвое в бою, успел собственные ноги в стороне увидеть, а теперь лежу