Брайан Олдисс - Малайсийский гобелен

Подумав немного, я ответил:

— Я знавал мужчин, влюбленных в замужних женщин. И каждый из них полагал, что именно эта женщина создана для него.

— Вы ведете, как я вижу, декадентскую жизнь. Малайсия прогнила полностью. Что касается ее, то я весьма рад, что мой полк уходит… О нет, я никого не хочу задеть. Меня просто обошли подобно тому, как телега оставляет нетронутым место между колес. Давай пройдемся немного.

— Тебе нравится ходить? Тебе, офицеру кавалерии, подобает ездить верхом. Ты должен жить лошадьми.

Когда мы немного прошли вперед, он сказал:

— Я люблю ее и клянусь, она отвечает мне взаимностью. Да, да, душой она моя, но она не может покинуть своего древнего сатира.

— Но есть уйма женщин без древних сатиров. Конечно, у каждой из них свои недостатки. У женщины, которую я люблю, очень властный отец. Он…

Я хотел направить наш путь к дому Кемперера, но он вдруг остановился и сильно сжал мою руку.

— Пойми, здесь особенный случай. Я не бездельник и не повеса. Я командую отрядом, посланным герцогами Тускади для освобождения Малайсии. Завтра я должен повести свой отряд на север, чтобы опустошить тылы Стефана Твртко. Мы должны выступить завтра. Откладывать больше нельзя. Я уже много раз под вздорными предлогами откладывал выступление. Мой адъютант считает, что я свихнулся. Он прав. Завтра на рассвете мы оседлаем лошадей и уходим, иначе конец моей карьере. К вечеру я должен получить залог ее любви. Она должна придти вечером, иначе мне конец. Я даже боюсь слишком сильно обнимать ее из страха нанести рану ее нежному сердцу. Помоги мне, де Чироло, если можешь.

— Искусный адвокат помог бы тебе больше.

— Нет, ты, де Чироло, моя необходимая защита. Мне нужен разведчик. И он не должен быть из моего полка. Такова тактика. — Он оценивающе окинул меня диким и свирепым взглядом. Кончики его усов слегка вздрагивали.

— Прорицатель-калека сказал, что ничего хорошего мы друг другу не принесем. Поищи кого-нибудь другого.

— Тогда слушай меня. Я знаю многое о тебе, но пока скрывал это. Ты не такой простой парень, каким прикидываешься. Я наблюдал за твоим смелым полетом на воздушном шаре из Букинторо верхом на черном жеребце с серебряными подковами. С тех пор я узнал многое о тебе. Я знаю о твоих интимных отношениях с прекрасной дамой, которая пленила мою душу.

Все страхи, предчувствия и проигнорированные знамения бросились мне в голову. И если бы не его стальной меч, я бы вынул свой деревянный.

— Капитан… в таком случае мы смертельные враги! Так это ты тот молодой аристократ, о котором мне говорила Армида? Он уставился на меня.

— Я не знаю никакой Армиды. Дама, о которой я говорю, посетила твою казарму только вчера, но я, как джентльмен, воздерживаюсь от наведения справок, что там произошло. Мой адъютант наблюдал за ней издали. Эту божественную даму зовут Синглой. Целомудренная и красивейшая повелительница моих чувств.

— Да, да, понимаю… — я с облегчением вздохнул и подумал, что, действительно, Ла Сингла красива. Все остальные определения — иллюзии мужчины, чье знакомство с женщинами ограничивается проститутками. Армиде не понравился бы подобный тип мужчины. Но он вполне мог бы быть во вкусе Ла Синглы.

— Теперь соображаешь, чего я добиваюсь?

— Что ты можешь сказать о Ла Сингле? — Я первым тронулся с места. Он пошел рядом со мной.

Он излил мне свое восхищение Ла Синглой. Он обожал ее. Боже, до чего банальны излияния влюбленных идиотов! Я попытался разобраться в ситуации. Рядом со мной находился тот самый негодяй, из-за которого поднял шум Кемперер. Он сам пришел мне в руки, как и Ла Сингла днем раньше. Что за глупая «паршивая овца»!

Я только начал обдумывать, каким образом извлечь из ситуации наибольшую выгоду, как капитан тоже попробовал разрешить этот вопрос.

— Моя несравненная Сингла рекомендовала мне тебя, де Чироло. Мне известно, что ты пользуешься расположением ее старого мужа-деспота. Даже теперь ты, вероятно, направляешься к их дому. Я же должен выполнять свои обязанности — полк перед походом необходимо основательно подготовить. Это неизбежная процедура. Я хочу попросить тебя о небольшой любезности. Сделай милость, отнеси и передай ей лично мое письмо. Можешь мне не верить, но я страшусь этого омерзительного старика, к которому она привязана. Он способен распространить ложь, которая может запятнать мое звание и честь. Иди к ней и скажи, что я на грани отчаяния и жду ее решения.

Он замолчал. Перья на треугольной шляпе подрагивали, как и его усы.

— Продолжай!

— От ее решения зависит, жить мне или умереть. Она должна определить, оставаться ей с выжившим из ума стариком или вступить в новую жизнь со мной и моим полком. Это мой ультиматум. Передашь ей его?

— Это все? — спросил я.

— Мне больше нечего сказать. Передай Ла Сингле, что мой пистолет заряжен, и даже сейчас — скажи ей ДАЖЕ СЕЙЧАС — я держу дуло у своего виска в ожидании ее благоприятного решения. Я сделал выбор и хочу знать, что выбрала она. Ты сделаешь это?

— Что еще?

— Больше ничего. Скажи моей богине, — разумеется, чтобы этот старый козел не услышал, — что сегодня в полночь на Старом мосту ее будет ждать карета.

— Что еще?

— Ничего больше. В полночь я буду в карете с пистолетом у виска, в ожидании, в надежде увезти ее отсюда.

— Преследуя Твртко?

— По этому маршруту на север пойдет полк, вслед за отступающим турецким воинством. Ты поможешь мне?

— Мне сообщить ей о ее свидании с тобой или королем Твртко?

Он скривился, глаза его сузились.

— Мне нужна помощь, а не насмешки. Предположим, ты знаешь, что завтра, возможно, погибнешь на чужой земле. — Ты бы веселился так сейчас?

— Наверняка, я бы не стал на сегодняшний вечер строить планы относительно женитьбы.

Мы остановились, глядя в упор друг на друга. За его спиной была каменная стена. Из-за нее за нами наблюдала чья-то древняя волосатая рожа. Неужели за нами следовал уродливый прорицатель? Мне стало не по себе, пора было заключить сделку с моим военным другом.

— У меня доброе сердце, капитан. Поверь мне, я сочувствую твоему романтичному, но затруднительному положению. И как у тебя, да и у других, у меня есть свои трудности. Я хорошо отношусь к Ла Сингле. Ты искренен в своих речах? Если бы ты в самом деле верил тому, что ты завтра погибнешь от кривой турецкой сабли, тебе бы следовало молиться в церкви св. Марко, а не заказывать кареты к полночи.

Он шлепнул себя по бедру.

— Ты, Чироло, солдат сейчас, а не священник. Помни об этом. Не меняй роль. Ты доставишь мое письмо, убедительно и без лишних слов, или нет?