Журнал «Если» - «Если», 2011 № 09

— Ну-ну, — сказал я, похлопывая его по костлявому плечу. — Вы забываете, что истцам не больше вашего хочется давать показания относительно того, что они видели прошлым вечером. Им ведь тоже ни к чему, чтобы их считали душевнобольными:

— Э-э… пожалуй, — признал он. Его лицо немного просветлело.

— И вам уж точно нечего бояться со стороны Летти Лус. Одно упоминание в средствах массовой информации об обвинении, высказанном призраком, — и вуаля, дело ее мужа возобновится.

— Гм-м… верно, — согласился он, улыбаясь адвокатской крокодильей улыбкой, которая сама по себе уже показывала, что к нему вернулось присутствие духа.

— Постарайтесь некоторое время избегать употребления спиртного и грубых выражений, и если вам так уж нужно выступать против смертных приговоров, делайте это исключительно у себя в конторе. А я тем временем нанесу Веллингтону Миксу удар в его собственном жилище.

— Но ведь Микс мертв, — напомнил Стив.

— Так же, как и та персона, которую я собираюсь на него натравить, — сообщил я.

Увы, речь шла не о моем отце. Хотя некогда он и руководил нашей фирмой, ему не удалось пережить смерть — что за ирония судьбы для столь одаренного медиума! Однако умирание, как и рождение, серьезная травма, и нужно быть исключительно крепко сколоченным, чтобы пройти через этот опыт, сохранив целостность. Папаше не хватало решительного мнения по большинству вопросов, и даже когда он твердо верил во что-либо (как, например, в злополучных «Вашингтон сенаторс»), он всегда был готов переменить позицию, столкнувшись с более сильной личностью. И вот результат: в час смерти бедняга расслоился, то есть был развеян в пространстве, и составлявшие его элементы возвратились в Великий Космос.

К счастью, моя матушка — которая скончалась вскорости после папы — была слеплена из более крутого теста и очень скоро стала моим главным духом-наставником. Вернувшись домой, я приготовил для нее большой «олд-фэшенд», не забыв, что его перемешивают палочкой корицы, а ни в коем случае не ложкой. Я поставил стакан на низенький столик возле своего комфортабельного кресла фирмы «Лейзи-бой», задернул шторы, преграждая дорогу серому свету ноябрьского дня, уселся, откинулся на спинку и прикрыл глаза. Я сосредоточил мысли на той минуте, когда в последний раз видел свою матушку (когда она лежала в гробу с безмятежной улыбкой на губах, держа в бледных руках цветок гипсофилы и папоротник-многоножку — растения, известные в народе как «дыхание младенца» и «папоротник воскресения»), и спустя десять минут она оказалась рядом. Разумеется, не в той грубой форме, к какой прибегал бывший палач, в стиле сериала «Байки из склепа». О нет, точнее будет сказать, что ее столь знакомый мне голос просочился — удачное выражение, использованное Стивом по сходному поводу, — в мой мозг, причем ему не было нужды проходить для этого через уши.

— Да, милый? — спросила она. — У тебя проблемы?

Я объяснил ей ситуацию. Однако выяснилось, что она совсем не намерена мне помогать.

— «Смерти — смерть!», — фыркнула она. — Судя по названию, шайка каких-то жалких трусов. Ради всего святого, чем плохо быть мертвым? Любому здравомыслящему человеку ясно, что это лучше, чем быть живым, сидя в тюрьме.

Я тактично согласился, прибавив:

— И тем не менее это чересчур — ведь Стив с женой не могут даже пригласить тех, кто им нравится, в собственный дом!

Мама всегда убежденно выступала за права собственности и святость американского жилища, так что немедленно купилась на мою уловку.

— Да, пожалуй, в этом ты прав… Я помню, как мы с твоим папой впервые принимали у себя чернокожего — это был доктор Дент из колледжа. В тот вечер какой-то хулиган закидал яйцами наше крыльцо. Если бы я только его поймала, — кровожадно добавила она, — ему пришлось бы отскребать эти яйца, стоя на четвереньках!

— Нисколько в этом не сомневаюсь.

— Собственной зубной щеткой!

— И это было бы только справедливо. Итак, мама, что же мне делать с Веллингтоном Миксом? Он не хочет признавать, что дом больше ему не принадлежит и что нынешние обитатели имеют право мирно жить там своей жизнью.

— Я поспрашиваю, — пообещала она. — Посмотрим, глядишь, и разыщу его. Может быть, с ним нужно просто как следует поговорить. Как он выглядит? Я была совсем крошкой, когда он умер, так что у меня никаких воспоминаний не осталось.

Я вкратце повторил описание, данное Стивом, прибавив:

— Он сторонник сухого закона.

Мама фыркнула — из всех известных мне призраков она единственная, кто умеет это делать.

— Похоже, он изрядный зануда, — заметила она. — Уж эти мне старые холостяки! Могу поручиться, что при жизни он носил теплое нижнее белье и жаловался на желудок. Еще небось из дома не вылезал.

— Мам, я ведь тоже старый холостяк. И тоже постоянно сижу дома.

— Ты другое дело, — заявила она с нелогичностью, свойственной настоящей материнской любви. — Ладно, погляжу, что могу сделать.

Она удалилась, и я открыл глаза. Стакан был осушен вплоть до вишенки на дне. Некоторым духам спиртное по душе, подумал я. Однако не всем.

Прошла неделя. В суд Стива так никто и не вызвал. Еще один обнадеживающий знак: его теща в Таймониуме невозможно избаловала своих внуков и всячески противилась попыткам Альсатии внушить им хоть какую-то дисциплину. Вскорости жена уже названивала ему по два-три раза на дню. Стив сказал мне: она в пять секунд оказалась бы дома, если бы не боялась, что Микс может появиться перед детьми и перепугать их до аутизма.

— Ерунда, — ответил я. — Микс еще не испугал ни одного ребенка. И вообще, учитывая, что он холостяк, он, скорее всего, сам их боится.

— Может быть, вы объясните это Альсатии?

Я осторожно заметил, что не хотел бы встревать между мужем и женой. Ни в одном случае, кроме, пожалуй, пребывания в Афганистане, мирные наблюдатели не подвергаются большей опасности. В утешение я заверил его, что если нам удастся просто продержаться достаточно долго, то постепенно Микс ослабеет и потеряет способность доставлять людям неприятности.

— Вы хотите сказать, что призраки, — на сей раз это слово далось ему без заикания, — смертны так же, как и все мы?

— Ничто в мире не обладает абсолютным бессмертием, кроме Природы — и, разумеется, Бога, если он есть. Некоторые призраки расслаиваются, и все они на протяжении достаточного времени блекнут и растворяются.

— И как долго длится это растворение?

— Зависит от силы конкретной личности. Порой на это уходит несколько недель. Порой несколько столетий.