Татьяна Тарасова - Небо для талисмана

- Чего я хочу? - задумчиво протянул Красивый Зюк, наконец отнимая взор свой от Дигонова лица и переводя его в сторону галеона. - Да я пока и сам не знаю, чего... Знаю одно: так просто я тебе его не отдам. В бессильной ярости капитан сжал кулаки, понимая, что сила его сейчас стоит не более медной монеты - он понятия не имел, где Деб может прятать Висканьо. В доме? В подвале? На галеоне? И в Рухе ли вообще? А сколько у него тут слуг? Пока Дигон не видел ни одного, но чувствовал их присутствие, да и Хам говорил, что народу здесь не меньше, чем охраны в темнице... И словно в подтверждение последней мысли звякнули створки ворот и по саду разнеслись голоса прислуги, вернувшейся с базара; как только они затихли, растворившись во чреве дома, как на фоне его белой стены, что ярко блистала под снопом лучей заходящего уже солнца, появились сначала тени их, а потом и сами три огромные черные фигуры с секирами за мощными плечами. Ростом они, как показалось капитану, намного его превосходили, в злобных красных глазах, направленных именно на него, сверкала ненависть, присущая дикарям Ло-Дакхе - это в их характере ненавидеть просто затем, чтоб ненавидеть. Иные чувства более сложны, а потому и менее доступны для их безмозглых маленьких головок. Кстати - и Дигон не раз замечал это прежде, - головы у них действительно крошечные, особенно по сравнению с могучими телами...

- Понравились? - самодовольно ухмыльнулся Деб, проследив за взглядом своего гостя. - Я привез их из Ло-Дакхе. Тупы как бараны, зато сильны как львы. А большего от них и не требуется.

- Чего ты хочешь за рыжего? - повторил аккериец основной вопрос. Он уже решил для себя, что если бандит начнет тянуть и торговаться, он продырявит его шею своим верным мечом, и дальше схватится с чернокожими. Что будет потом - только Митре известно, но если талисману суждено быть свободным и вообще быть, то подарит ему небо над головой именно Дигон, и никто другой... В конце концов, от этого зависит его дорога к Учителю...

- Не спеши, - Деб вдруг поднялся с желтого кресла, с раздражением отшвырнул его ногой в кусты. - Поведай мне раньше, как ты нашел меня. Конечно, я ждал твоего появления, но не так скоро... Он с размаху уселся прямо на землю, выжидающе посмотрел на Дигона. То ли его и в самом деле интересовал путь капитана к его обители, то ли он просто тянул время сейчас это не имело значения. Мрак царства мертвых уже возник за его спиной, а кого там волнует, как Дигон из Аккерии нашел бандита Деба Абдарраха...

- Что ж ты молчишь? - с улыбкой вопросил Красивый Зюк. - Или ты не меня искал? А кого? Не Деденихи ли? Аккериец вздрогнул. С того момента, как он увидел здесь Деба, он ни разу не вспомнил о злополучном Деденихи и его истории, приведшей Дигона именно сюда. Холодные синие глаза его, до этого равнодушные будто рыбы в пруду, потемнели; гнев полыхнул в них с такой силой, что бандит невольно отшатнулся к кустам - впрочем, всего на миг.

- Кто приходил к Кармио Газа? - сквозь зубы процедил Дигон, думая, что если Красивый Зюк назовет сейчас свое имя, он размозжит ему башку вот этим самым столом - хитайский тополь плотнее камня и крепче железа, так что бандиту мало не покажется.

- Лау-Ко, - пожав плечами, ответил Деб, - мой дядька. А что ещё нам оставалось делать? Ублюдки тимиты повязали меня на базаре как вора - между нами, северянин, кошель-то действительно увел я, не удержался - и потащили в темницу. Будь их хоть десяток, я б сумел уйти, но на мне повисло с полсотни потных козлов, чтоб их к Золотому Павлину Сабатеи всех... Бледное лицо Красивого Зюка заметно оживилось, и Дигон понял вдруг, что ему просто очень хотелось поговорить - для того и затеял сей бессмысленный поначалу спор. Такая слабость, по мнению сурового аккерийца, была достойна всяческого презрения, особенно если она присутствует в столь сильном и твердом характере как у Деба. И он бы не преминул оскорбительным словом задеть собеседника, но все мысли и чувства сейчас не проявлялись четко, заглушенные единственным желанием - узнать истинную историю происшедшего.

- А Деденихи тогда кто? - спросил он, сим вопросом настраивая Деба на продолжение разговора.

- Послушай, все это так запутано... Деденихи и в самом деле отец Лау-Ко, но...

- Так кто приходил к купцу? - потерял терпение Дигон. - Деденихи или Лау-Ко? Красивый Зюк с сожалением посмотрел на гостя, при этом в душе безумно радуясь его интересу. Капитан с его первобытным чутьем угадал верно: трепливый бандит изнывал от желания поболтать, и ради этого готов был рассказать все, от начала и до конца, тем более, что ему тоже чудился мрак царства мертвых - только за спиной Дигона, - а кого там волнует, что произошло в действительности... Значит, тайна Деба умрет вместе с этим угрюмым грубым парнем, что и требуется...

- Я же сказал тебе - Лау-Ко... - произнес он торопливо, словно опасаясь, что гость перебьет его и вернет к вопросу о талисмане (тем не менее, едва Дигон подумал, что вот он - настоящий признак старости, Деб усмехнулся и продолжал уже совершенно спокойно). Ясно было, что он вовсе не опасался этого вопроса, ибо ответ приготовил заранее, а лишь считал его незначащим и недостойным внимания. - Что ж... Я вижу, пытливый ум твой требует правды? Хорошо, я поведаю тебе её. Почтенный Деденихи, коему ныне перевалило б уже за сто лет, давно поселился на скалах Ущелий - я даже и не помню, когда. Он - непутевый дядюшка моего бедного отца, в юности покинувший родной дом (к слову сказать, он появился на свет не в какой-то там поганой горной деревушке, а в Рухе, у знатных и богатых родителей). Шлялся Деденихи по миру всю свою жизнь, так что сия часть рассказа Лау-Ко глупому купцу есть истина, равно как и та часть, где говорится о его благочестивой супруге Те-Минь и её пребывании с сыном в Кью-Мерри. Она, бедняжка, познала и нужду и беду, потому как в чопорной Гертунии женщина с ребенком, но без мужа, считается кем-то вроде бродячей собаки, особенно если эта женщина имеет другой разрез глаз... Надеюсь, тебя не очень удивит, если я скажу, что и сам такого же мнения? Хитаянка и тимит... Фу! Все равно что обезьяна и гиена... От этого-то противоестественного союза и родился мой отвратительный дядька Лау-Ко... Мать его после внезапного и бесследного исчезновения возлюбленного перебралась в Тим, и поселилась в качестве прислуги на постоялом дворе у одного сладострастного старика. (Отступая от прямой тропы моего рассказа несколько в сторону, замечу, что постоялый двор сей находится рядом с моим нынешним домом, а если быть совсем точным, так на этом самом месте, где мы с тобой сидим.) Так вот. Клянусь тебе грудью Астан, капитан, даже я содрогаюсь, только представлю, чем он заставлял её заниматься! Но боги были милостивы к этой женщине: хозяина её вскоре прибил до смерти пьяный постоялец, и она осталась одна. Мерзавец Лау-Ко подрастал, понемногу проявляя в своем характере самые что ни на есть гнусные черты полукровки, и мать нарадоваться не могла на ненаглядного сыночка, который заправлял всем хозяйством почище её убиенного мучителя. Спустя там-там-там лет (прости, я не стану придерживаться точных дат жизни моей семейки) на постоялом дворе, якобы случайно, появился этот идиотский Деденихи - как водится в таких случаях, весь в слезах и соплях. Те-Минь, чуть не умирая от счастья, зовет сыночка: мол, вот он, твой родной отец, тимит, бродяга, и... А-а, больше она ничего о нем не знала... И вот лицемер Лау-Ко бросается на чахлую грудь родителя и тоже рыдает (хотя ему к тому времени было уж к тридцати, не меньше), называет его любимым и долгожданным, клянется в сыновней верной любви и так далее. Дигон, ты не устал слушать? Дигон не устал. Рыжий талисман был прав, когда-то рассказывая ему об удивительном обаянии этого бандита - в его интонациях, мимике, жестах не было ничего лишнего, и если б аккериец не наблюдал его в иных обстоятельствах, сейчас слушал бы его повествование без той настороженности, что отравляла естественный интерес. Кивнув Красивому Зюку в знак своего внимания, он достал из мешка бутыль с хорайским вином, взятом в трактире Мархит, и, вытянув зубами пробку, приложился к узкому горлышку.