Александр Беляев - Мир приключений, 1983

— Просись на пасеку, — уговаривал друга Гулибаба.

Илюха поморщился.

— Я думаю, — степенно произнес он, — самое время идти в помощники тракториста. Теперь Андрей не откажет. Как, а?

— Не знаю, — обжал плечами Володя.

— Факт, не откажет, — шмыгнул носом Филя.

— А может, на «Грозный» лучше? — остановился Сип.

— Законное дело, — согласился Гулибаба. — Если попадешь к Ченцову, лафа. Счастливчик…

— На следующий год Ченцов кончает школу, — мечтательно произнес Илюха. — Меня назначат капитаном, а я тебя возьму.

— Вот здорово было бы! — Володя взлохматил свой чуб в восторге от захватывающего будущего.

Филя с надеждой и мольбой посмотрел на грядущего капитана.

— Тебя сделаю юнгой, — твердо сказал Сип. Филя от радости зажмурил глаза. — Аида на катер. — Илюха произнес это так, словно «Грозный» уже был под его командованием.

Катер легонько покачивался на воде, когда тройка друзей подошла к причалу. Команда матросов под руководством Олега Ченцова дружно драила палубу, чистила окна, наводила блеск на металлические части. Никто даже внимания не обратил на будущего капитана.

Сип прыгнул на палубу. Гулибаба и Филя решили остаться на берегу.

— Привет, Олег, — панибратски приветствовал Ченцова Илюха.

Олегу это не очень пришлось по душе. Он поправил фуражку с крабом и сурово сказал:

— Прошу посторонних очистить палубу.

Илья был обескуражен таким приемом. Но надо было выдержать марку.

— Слушай, капитан, — Сип произнес эти слова как можно небрежней, — я решил поступить к тебе в команду.

— Ты слышал приказание? — повысил голос капитан «Грозного».

Сип сошел на причал.

— Понимаю, понимаю, — ответил он смущенно. — Я знаю морской закон: дисциплина прежде всего. Ну как, возьмешь?

— Нет, — спокойно сказал Ченцов и отвернулся.

— Тоже мне капитан, — пробурчал сквозь зубы Илья. — Чуть не посадил катер на мель, когда приставали к моему острову.

Такого случая не было. Но надо же было уничтожить Ченцова в глазах друзей…

Машу Ситкину Илья застал за стиркой. Она полоскала в тазике белый халат, в котором ухаживала за боровом Васей.

После поражения с катером Сип решил: предавать свиноферму, Васю и Ситкину ему не к лицу. Тем более Машиного питомца утвердили в районе в качестве экспоната на выставку.

Начал Илюха издалека:

— Ты знаешь, Маша, я не хочу уходить со свинофермы, хотя мне предлагали другую работу…

Ситкина внимательно посмотрела на Саввушкина, преданно глядевшего ей в глаза, и улыбнулась.

— Правильно решил, Сип. Я считаю, что ты можешь стать талантливым свинарем. Я и ребятам это говорила.

— Конечно, — радостно подхватил Илюха. — Свиньи — это вещь. Хрюкают, бегают…

— Зачем им бегать? — По лицу Ситкиной пробежала тень.

— Ну, вообще здорово, — быстро поправился Сип. Напоминание о Васиных приключениях было совсем некстати. — Свиноводство меня увлекло. Это в тысячу раз интереснее, чем быть, например, матросом на катере.

— Вот видишь, — расплылась в улыбке бригадир свиноводов.

— Факт, — развивал свою мысль Саввушкин. — Я считаю, надо взять еще пару поросят. Йоркширов.

— Возьми, Илюша, обязательно, — кивнула Ситкина, выливая воду из тазика.

— Не двух, а пять! Даже десять! Как в совхозе, передовики…

— Десять многовато, — сказала Маша, развешивая халат на веревке. — Не справимся.

— Что ты! — воскликнул Сип. — Тебе и десять мало. Ну, а я уж буду тебе помогать… Кстати, как Вася? — спросил Илья.

Все, что касалось ее любимца, Ситкина воспринимала близко к сердцу. Она стала расписывать, как Вася растет, на сколько прибавил в весе…

— Я соскучился по нему, — проговорил Сип с такой миной, словно речь шла о чем-то очень для него дорогом.

Ситкина растрогалась.

— Вася хороший, — протянула она с нежностью.

— Значит, завтра к десяти быть на ферме? — спросил Илья.

Но Маша виновато спрятала глаза.

— Нет, Илюша, — тихо ответила девочка. — Когда у тебя кончится наказание.

Сип, опешив, хватал открытым ртом воздух. От Маши он такого не ожидал. Оскорбленный в своих лучших намерениях, Илюха молча пошел прочь. У него не укладывалось в голове, что героя интерната будут еще целых пять дней держать в тунеядцах. Он до того истосковался по работе, что был готов даже чистить картошку на кухне, лишь бы не болтаться без дела.

У него возникла мысль: может быть, махнуть в станицу и там переждать злополучные пять дней? Но что он скажет своим? Признаться, что наказан? Ничего хорошего от этого ждать не приходилось.

Оставалось одно — идти к Смирнову.

Сип с тоской перешагнул порог комнаты пионервожатого.

«Сейчас начнется, — подумал он, — решение совета отряда, воспитательная работа, Антон Семенович…»

И действительно, стоило Илье заговорить о том, чтобы его допустили к работе, Андрей вскочил со стула:

— О чем ты говоришь? Отменить решение совета отряда? Свернуть воспитательную работу? Антон Семенович Макаренко…

Илья уже его не слушал. Он смотрел в окно. По полю тащился трактор. По дороге проехал всадник. «На Воронке», — отметил про себя Илья. Зоя Веревкина тащила из кухни два ведра с отходами на свиноферму…

— …раз и навсегда! — дошло до Илюхиного сознания. Он посмотрел на Андрея, закончившего свою пламенную речь. — Ты понял? — спросил пионервожатый.

— Да, — ответил Илья. — Я хочу работать. Не хочу ходить в тунеядцах…

Пионервожатый в изнеможении опустился на стул.

— Опять двадцать пять?

— Я стану неисправимым бездельником, — мрачно произнес Сип. — У нас учат, что только труд создал человека.

— Наказание — это одна из мер, чтобы приучить человека к труду и дисциплине… — отпарировал Смирнов.

— Представляешь, я снова стану обезьяной. Мартышкой…

— …научись уважать коллектив…

— Или превращусь в рыбу и уплыву по реке. Ведь первыми существами были рыбы…

— Но-но, Илюха! — пригрозил ему Смирнов. — Хватит с нас острова и Робинзона…

— Я хочу работать, — упрямо повторил Саввушкин. — Я не шучу.

— Ты меня не запугивай, — усмехнулся пионервожатый.

Илья махнул рукой и пошел к двери.

— Илья! — строго окликнул Смирнов. — Не дури. Ты куда?

— Не знаю, — обреченно вздохнул Сип. Он видел, что Андрей, кажется, начинает сдаваться.

Тот сидел, обхватив голову руками, и укоризненно смотрел на Саввушкина.

— Что мне с тобой делать? — Андрей и впрямь не знал, как поступить. Он вспомнил, скольких волнений стоило исчезновение Сипа, и со вздохом произнес: — Хорошо. Я соберу отряд и поставлю вопрос о том, чтобы тебя, как осознавшего и исправившегося, допустили к работе.