Евгений Прошкин - Драйвер заката

– Лично я хотел бы, чтоб ты этим не занималась ни в каком виде, но… – Виктор нашел на столе немуль и, взяв его в руку, вопросительно посмотрел на Мальвину.

– Ты можешь хоть раз отложить работу на потом? – спросила она, подтягивая за угол сползшее с кровати одеяло. – Или ладно, что я тебя уговариваю…

Бросив одеяло, Мальвина скрылась на кухне. Сигалов минуту постоял с каменным лицом, потом таким же движением швырнул немуль на стол и отправился за ней.

Холодильник был открыт, Мальвина сосредоточенно доставала из него продукты и после краткого ознакомления раскладывала по двум пакетам.

– Это в аут, – прокомментировала она, указывая на мешок побольше. – А из этого я что-нибудь сварганю. – Она фамильярно пнула ногой маленький. – Обедать-то будем или нет? И еще у тебя пельмени в морозилке останутся, не забудь.

– Они старые, им тоже пора на погост… – промямлил Сигалов.

– Железный холостяцкий запас, пусть лежит. Если не размораживать, они не портятся. Их вообще можно сырыми есть, ты в курсе?

– Сырыми? – ужаснулся Виктор.

– Не увлекаться, конечно, но несколько штук сгрызть можно запросто. Я, когда на практике работала, чего только не попробовала!

– На практике?..

– Зачем ты всё время переспрашиваешь? У нас в школе трудовая практика была. У тебя не было, что ли? Меня как самую шкодливую отправили на мясокомбинат – надеялись, что из меня там сарделек навертят. Щас!

– А я на практике где только не побывал. У родителей всё время интересы менялись, вот и у меня… как бы заодно с ними. Ну, так они думали. Или вообще не думали. Не знаю.

– Почему это у них интересы менялись? Взрослые же люди.

– Родители менялись, а с ними – интересы. Четырежды усыновленный, – пояснил Виктор. – Переходящий приз за никудышное опекунство. Вручается худшей паре. В случае исправления передается следующим кандидатам и так по кругу.

– Удовольствия в этом было не много, наверно… – тихо проговорила Мальвина.

– Не верил, что выживу. Но как ни странно… – Сигалов развел руками. – Хуже всего было с одноклассниками, школу-то я не менял. Готов был под землю провалиться каждый раз, когда новые мама-папа заявлялись…

– А настоящих не пытался найти?

– Зачем? Что это за настоящие родители, которых нужно искать? Да и какой смысл? Это как искать протобелок, от которого мы все произошли. Вот найдем его и что скажем?

– Скажем: привет, протобелок! – Мальвина залилась от смеха и чуть не рассыпала по полу отобранные продукты.

Виктор, не сдержавшись, тоже хрюкнул и пошел обратно к рабочей станции, по пути потеряв улыбку. Он не мог понять, с чего это вдруг его потянуло на откровение. Незнакомая, по сути, девчонка действовала на него как-то странно. Не то чтобы плохо… Он хотел бы, чтобы это продолжалось до конца жизни, но… Мальвина – не хотела. И она не собиралась ничего продолжать. Сигалов не забывал об этом, когда они встретились утром у того же Чехова и когда через час уже вместе спихивали одеяло на пол. Он не ждал, что всё выйдет так быстро, совершенно не готовился к ее приезду, и в результате ему пришлось краснеть за реликты в холодильнике, хотя Мальвина даже не думала упрекать. Она была самым легким человеком на свете, они успели обсудить и квантовую механику, и дрессированных кошек, но в каждый из этих моментов Сигалов помнил про записку и слышал, как тикает невидимый секундомер.

– Перца – больше, меньше? – громко спросила Мальвина.

Находясь на кухне, она всё время переходила на крик – видимо, по привычке. У Виктора дома это было ни к чему: кухню от комнаты отделял пустой дверной проем. С нынешней зарплатой Сигалов мог уверенно перебраться в квартиру получше, но как-то не спешил с этим, не находил повода менять жизнь. Единственный повод сейчас стучал ножом по доске и саркастически напевал «мы встретились в апреле, капели отзвенели» – но Виктор знал, что эта идиллия скоро закончится.

Неслышно взревев, Сигалов взял со стола карту памяти – девчачью, оранжевую, – и вставил ее в рабочую станцию.

Пока Мальвина готовила, он решил посмотреть скрипт, чтобы потом не тратить на него времени, которого оставалось всё меньше.

Виктор сразу очутился внутри орущей толпы, и это немного шокировало. Люди стояли так плотно, что в бока и спину кто-то всё время упирался. Чьи-то тела непрерывно терлись о его тело – будь это раскрепощенные девушки, Сигалов не возражал бы, но окружали его в основном мрачные парни с агрессивными и не слишком одухотворенными лицами. Толкаться с такими не хотелось.

Толпа скандировала: «Сегодня ты гоняешь скрипт, а завтра лишь могильный скрип», но речевка была такой аморфной, а голоса настолько неслаженными, что слова Виктору удалось разобрать только на пятом или шестом круге.

Сигалов так и не понял, где он находится и чему посвящено мероприятие. Люди орали в никуда, фактически в небо, на котором трепетали, как знамена, логотипы крупнейших мультимедийных брендов, не исключая «Гипностика». Об альма-матер Виктор подумал неспроста, он давно уже косился на мужчину в дурацкой шапочке, натянутой до носа. Человек изо всех сил старался быть незаметным, что само по себе привлекало внимание. Но дело было не в этом, просто Сигалов не мог избавиться от мысли, что петрушка в шапке ему знаком.

– Ну и как? – раздалось сверху.

Виктор щелкнул пальцами, в появившемся меню выбрал «выход» и снял с головы немуль.

На столе стояли две тарелки и вишневый сок в кувшине – Сигалов и думать забыл, что у него где-то есть специальный кувшин, а Мальвина вот умудрилась-таки найти. В глубокой сковороде шипело и вкусно дымилось что-то непонятное, созданное из остатков всего.

– Ты будешь пиццу или омлет? – спросила Мальвина.

– Омлет, – недоуменно ответил Виктор.

– А я пиццу! – с этими словами она разделила месиво пополам и уселась за стол. – Не мишленовская звездочка, но есть можно. Как тебе наш материал?

– Омлет гораздо лучше, – отшутился Сигалов. – А пицца, небось, вообще класс? Коне-ечно, себе чего получше положила… Дай попробовать!

Он полез вилкой в ее тарелку, но Мальвина в эти игры играть не стала.

– Со скриптом всё плохо? – спросила она.

– Плохо, – честно ответил Виктор. – Что это было вообще?

– Мотивационный ролик.

– Какой-какой?!

– Наш вербовочный скрипт, – упавшим голосом произнесла Мальвина. – Ну, не скрипт, а пока черновик…

– Этот креатив страшней любого компромата. Он вызывает эмоциональное отторжение, а его уже никакими аргументами не перешибешь.

– Что же делать?

– Не делать, – буркнул Сигалов, – больше ничего такого. Или уж обращаться к профессионалам.

– Так много ошибок? – не поверила Мальвина.