Андрей Дворник - Отруби по локоть

– Я буду разговаривать с тобой только после того, как ты вернешься на свою яхту, – отрезал отец.

– Я никогда не вернусь туда! – запальчиво выкрикнула Мич. – Я лучше руки на себя наложу!..

– Она может, – поддакнула Лео. – И меня заодно угробит…

На бесстрастном лице короля у ушей проступили красные пятна; они ширились, захватывая щеки и распространяясь на верхнюю часть шеи; Их Величество явно не привыкли столь быстро менять свои решения.

– Что ты хочешь? – каждое слово король вытаскивал из себя, как занозу.

– Я хочу, чтобы ты сейчас, при мне, задал Лео один-единственный вопрос. Тот вопрос, который не смогли задать ей судьи в силу ее высочайшей неприкосновенности. Но ты, как отец, ты можешь задать его своей дочери. Пойми, только ты!

– Короче!!!

– Спроси ее, знала ли она о кубке до того, как все случилось! Я столько мечтала посмотреть на ее лживую физиономию в этот момент…

– Лео, что ты на это скажешь? – осведомился король, терпеливо выждав, когда Мич закончит свою тираду.

– Что я могу сказать? Подумай, разве я могла бы обмануть тебя?

– Мне что, и вправду повторить этот вопрос? – слова ложились тяжело и плотно, как кирпичи в кладку.

– Тут все слишком сложно; давай, мы к тебе придем завтра с Броу и все объяснить. Хорошо?

На короля было страшно смотреть.

– Очень хорошо, – наконец произнес он еще медленнее, чем прежде. – Просто здорово. Завтра, в это же время всем троим быть у меня. Подготовьтесь хорошо; от этого будет зависеть ваша судьба!

– Но я не смогу подготовиться ни хорошо, ни плохо! Лео замкнула на себя мою менталку; мне бы вообще в живых остаться! – возопила Мич. – Плюс к этому – мое поражение в правах; на меня все время давят твои заклятья; не проходит и часа, чтобы со мною не стряслась какая-нибудь гадость!

– Я распоряжусь, чтобы приговор пересмотрели; заклятья на время расследования нейтрализуют. Лео вернет тебе менталку немедленно. Все? Тогда – до завтра.

Экран вновь покрылся сетью помех; связь прервалась.

Правда, Порнову показалось, что напоследок в эфир прорвалось страдальческое: «Эти бабы сведут меня с ума!». Но Мич категорически отрицала возможность такого слабохарактерного поведения своего отца.

– Довольна? – злобно выкрикнула Лео. – Все сказала?!

– Все, – довольно осклабилась Мич. С души ее словно сняли тяжеленный камень, может быть, даже надгробную плиту; хотелось петь, плясать, поставить Порнова на голову и заставить дрыгать ногами.

– Тогда счастливо оставаться! – Лео уже не считала нужным скрывать своей спешки. Она исчезла с экрана; затем, что-то вспомнив, на секунду появилась вновь:

– Решила вернуть тебе менталку. Скоро она тебе ой как пригодится.

И добавила с непонятной издевкой:

– Слово короля – закон. Бедный папа!

И она, зайдясь в гомерическом смехе, вновь сгинула с экрана, на этот раз окончательно.

– Что это с ней случилось? – недоуменно осведомился Порнов. – И с папкой тут же связала, и менталку вернула… Я думал, у нее за просто так зимой снега не выпросишь; те-е-емнит, подруга…

Мич не слышала его. Ментальная сила возвращалась к ней. Дурман мощного лептонного поля нес ее через блистающие эмпиреи; искрящийся ветер трубил в ее венах; бело-розовая пена сказочных морей, диковинные танцы голубых звезд в черном атласе неба, тонкие спицы хрустальных лучей, сменяя друг друга, вставали перед ее взором…

Порнов вклинился в этот прекрасный сон с деликатностью уборщицы общественных туалетов.

– Смотри, как она рванула, – он грубо и сильно тряс разомлевшую девушку за плечо. – Даже отхода причальной мачты не дождалась, половину кабелей пообрывала!

Мич, как спросонья, посмотрела на экран: в рыже-красных клубах твердотопливных ускорителей посадочную площадку покидал последний эсминец королевской эскадры.

– Явное нарушение этикета, – сказала она. – Королевский крейсер всегда уходит последним. Сверху прикрывает эскадра, снизу – батареи космопорта.

– Может быть, нас боится? – предположил Порнов.

– Я ни разу не давала никому повода сомневаться в моем слове, – вспылила Мич. – Она прекрасно это знает; знаешь и ты!

– Не злись, – сказал Порнов. – Я не говорил, что сомневаюсь в твоем слове. Просто у меня сложилось впечатление, что что-то ее здорово припекло; слишком уж легко она согласилась на твои условия. Словно у нее земля под ногами горела…

Тут Порнов замолк на середине фразы, увидев, как у побледневшей Мич отваливается нижняя челюсть.

– Переиграла, мерзавка! – наконец смогла выговорить Мич. – Быстро наверх; да брось ты свой мешок, он уже не понадобится. – Сигнал об эвакуации, – крикнула она «Карлу Марксу», – и сигнал бедствия по всем диапазонам!

Ничего не понимающий персонал Центра наблюдал, как Ее Высочество в сопровождении своего экзотического спутника непристойной опрометью кинулись к лифту. «Карл Маркс» недоуменно пожал плечами, но отправился к селектору и повторил слова Мич; желание самому принимать решения после всего, что произошло, у него прочно атрофировалось.

Через минуту наши друзья были уже на поверхности космопорта; клубы пыли и дыма еще не рассеялись. Мич, недолго думая, устремилась прямо в них. Порнов, перхая, едва поспевал за нею. Вскоре перед ними оказалась одна из мачт причаливания; наверх вела лестница в ажурном ограждении.

– Стой здесь, я быстро, – скомандовала Мич и стала карабкаться наверх.

Порнов, кашляя и сморкаясь, оглядывался вокруг. Бескрайняя площадка космодрома внешне оставалась спокойной; пустынные пейзажи навевали тоскуй уныние.

– Нашего полку прибыло, – сообщила Мич, спускаясь; она торопилась и проезжала целые пролеты, скользя на руках по перилам.

– В смысле? – Порнов помог ей приземлиться, поймав за талию.

– Оказывается, не мы одни любим лазить в чужие квартиры через форточки… Циклопы идут!

30. ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА

– Тогда все становится на свои места, – заявил Порнов. – Зачем иначе ей было возвращать тебе менталку?

– Она все четко просчитала, – сказала Мич. – Никто, кроме нее и нас с тобой, о циклопах пока не знает. Представляю, какую удивленную рожу она сейчас состроила, приняв с космопорта сигнал бедствия, Не думаю, что она проигнорирует его; все равно, чтобы развернуть эскадру, потребуется не менее полчаса; еще столько же на посадку. К этому времени здесь уже не останется ни единой живой души. Обидно; так все складно получилось!

– Потому так складно и получилось, что так задумывалось, – заметил Порнов. – Неужели мы не можем ничего сделать? Разве нельзя отсидеться на нижних ярусах космопорта; те же шахты и штреки – прекрасный экран от этих одноглазых.