Антон Первушин - Миротворцы

Но утром снова подъём по жуткие свистки боцманской трубки, снова двухкилометровая пробежка и разминка на турнике, снова длинная лекция, снова отработка стоек и тактики ре-ального боя на мечах - и Володя не сумел улучить даже минутки, чтобы переговорить с дру-гом Димычем.

А вечером снова пришёл брат Василий и увёл Димыча продолжать курс освоения ак-кордной записи для шестиструнной гитары.

"Надо его дождаться," - решил Володя, но, как это и не постыдно звучит, самым по-шлым образом возвращение Димыча проспал.

На следующий вечер всё повторилось, но теперь Володя применил простейшую и саму собой напрашивающуюся хитрость: не раздеваясь, он лёг на заправленную койку Димыча и спокойно себе задремал. Таким образом, Димыч сам по возвращении разбудил его:

- Ты чего на моей койке разлёгся?

От Димыча снова несло перегаром. Он даже стоял нетвёрдо - держался за раму.

- Слушай, Димыч, - сказал Володя, поднимаясь, - я ведь тебя не из любопытства спрашиваю, как да что у тебя с братом Василием. Я ведь тебе помочь хочу.

- Не надо мне помогать, - заготовленной фразой попытался отделаться от назойливо-го приятеля Димыч. - Не надо!

Он сел, пошатнувшись, на койку и спрятал лицо в ладонях.

- Димыч, я серьёзно тебе говорю, - зашептал Володя почти с отчаянием. - Если ты не примешь мою помощь, я расскажу обо всём Наставнику...

Димыч вдруг поднял голову и уставился на Володю шальным взглядом.

- Ты, правда, помочь хочешь? - быстро и тоже шёпотом спросил он.

- Правда, хочу. Я же твой друг.

- Тогда пойдём.

Димыч встал и направился к выходу.

- Зачем? - окликнул его Володя.

- Но не здесь же... - Димыч обвёл рукой ряды коек со спящими послушниками.

Володя был вынужден согласиться: если предстоит действительно серьёзный разговор, его лучше перенести в другое место. А то ещё проснётся кто-нибудь - зачем нам это?

У "тумбочки" сонно таращил глаза дневальный.

- Вы куда, ребята? - спросил он.

- Пописать и покакать, - ответил Димыч язвительно, и дневальный заметно обиделся - на тон, и на слова.

- Дураки, - сказал он. - Спали бы лучше.

- Сам лучше спи, - огрызнулся Володя, которого, впрочем, тоже покоробил ответ Ди-мыча.

Тем не менее они вышли из жилого блока и направились к санитарному. В умывальной комнате Димыч включил свет, пустил холодную воду из крана и долго и неаккуратно умывался, брызгаясь во все стороны. Володя терпеливо ждал. Наконец Димыч выпрямился, посмотрел на себя в зеркало, пригладил мокрые волосы и, повернувшись к Володе, сказал следующее:

- Если хочешь мне помочь, скажи завтра брату Василию, что тоже играешь на гитаре.

- Да я же не умею... - начал было Володя, но вовремя спохватился. Ты, Димыч, со-всем?

- Ты хочешь мне помочь? - резко переспросил Димыч.

- Ну-у... хочу.

- Значит, скажешь.

- Скажу - а дальше? Он же захочет, чтобы я его тоже учил. А я в этом ни бум-бум. Я гитары-то никогда в руках не держал.

- Да не будет он от тебя гитары требовать, - Димыч кривовато ухмыльнулся. - Не бу-дет.

- Ничего не понимаю! - заявил Володя, который действительно перестал что-либо по-нимать. - Чем вы там тогда занимались три вечера?

- Понимаешь, - Димыч опустил глаза. - Брат Василий - он одинокий. Ему скучно од-ному вечерами и он... В общем, ему компания просто нужна. Чтобы было с кем поговорить... рассказать о себе... о своём прошлом... самому поспрашивать... Понимаешь?

До Володи начало доходить.

- А-а, - сказал он с заметным облегчением: неясные подозрения развеивались, как дым. - И водка тогда понятно... Зачем ты пил-то? Отказаться совсем не мог?

- Разве ему откажешь? - Димыч снова ухмыльнулся. - Я пробовал...

- Плохо пробовал! - Володя был непреклонен.

- Вот завтра иди к нему и попробуй.

- Пойду, - решился Володя. - И думаю, сумею его убедить.

- Попробуй, попробуй...

Сказано - сделано. Когда следующим вечером брат Василий пришёл за Димычем, Во-лодя с нагловатой интонацией осведомился, лёжа на верхней койке, чего это он, брат Василий, привязался к данному конкретному Димычу; данный конкретный Димыч вкалывает на плацу не меньше остальных и ему тоже положен полноценный отдых; а если брату Василию так уж при-спичило учиться играть на гитаре, он может попросить кого-нибудь ещё помочь ему в этом не-лёгком деле, пока данный конкретный Димыч отдыхает.

Брат Василий сквозь прищур внимательно посмотрел на Володю. Потом спросил:

- Есть кандидатуры, мальчик мой?

- Могу свою предложить, - сказал Володя.

- Вот как? Интересно... - брат Василий будто задумался. - Ты играешь на гитаре? Шестиструнной?

- Ещё как! - легко соврал Володя: чего ради друга не сделаешь. - И на семиструнной играю.

- Очень интересно. Я не знал, что ты умеешь играть.

"Я и сам не знал," - подумал Володя, но вслух, конечно, ничего подобного не сказал.

- Значит, умеешь играть на гитаре? - брат Василий покачал головой, словно в каком-то удивлении: вот, мол, молодёжь пошла, в кого ни плюнь гитарист. - Это правда, мальчик мой?

Володя хотел изобразить искреннее возмущение: кто-то ещё тут будет сомневаться в его умении играть на гитаре! Однако вовремя сообразил, что последний вопрос обращён не к нему - брат Василий спрашивал Димыча.

- Это правда, - ответил Димыч тихо-тихо.

- Очень интересно! И друг, значит, туда же?.. Очень интересно...

В конце концов, брат Василий поверил и пригласил Володю к себе "скоротать вечерок". Володя, хоть и с тяжёлым сердцем (ведь откровенно лгать пришлось!), но всё-таки весело под-мигнул другу Димычу и отправился вслед за братом Василием. В наступающих сумерках они прошли по беговой дорожке, миновали полосу препятствий, где брат Василий умудрился спо-ткнуться (это спортсмен-то с отточенной реакцией и высокой внимательностью!) и чертыхнулся при этом, после чего они оказались у приземистого домика, окна которого за занавесками были ярко освещены.

- Здесь и живу! - сообщил Володе брат Василий , открывая ключом дверь.

- Здорово! - оценил Володя, которому в самом деле понравился вид этой избушки, стоящей почти у самой стены лагеря, в окружении кустов смородины (то, что это смородина, Володя определил по характерному запаху).

- Да, ничего себе, - подтвердил брат Василий, пропуская Володю внутрь.

- А вы свет никогда не гасите? - поинтересовался Володя, проходя в комнату.

- А зачем? - вопросом на вопрос ответил брат Василий.

Володя огляделся. Брат Василий жил скромно: стол, два колченогих стула, деревянный ящик в углу, широкая кровать, безупречно по-армейски заправленная. Гитары, между прочим, в комнате не наблюдалось.

- Садись, мальчик мой, - радушно предложил брат Василий.

Сам он скинул куртку и, оставшись в тельняшке, на минутку куда-то вышел. Вернулся он с матерчатой сумкой в руках, из которой извлёк и выложил на стол последовательно: хлеб, палку копчёной колбасы, банку сардин в масле, банку маринованных огурцов, банку какого-то экзотического салата и литровую бутылку "Столичной". Тут же по мановению его рук на столе рядом с выпивкой и закуской появились две стеклянные стопочки, две вилки и нож.