Еремей Парнов - Собрание сочинений в 10 томах. Том 1. Ларец Марии Медичи

— …дал ему десятку в виде аванса, — все так же монотонно и обстоятельно тянул Светловидов, — обещал, как следует, отблагодарить.

— Ну и как? Подобрал ему товарищ Васильев H. Н. сундук?

— Пока еще нет. Нечасто встречается. Я интересовался.

— Когда он был у них?

— Кто, сундук?

— Иностранец.

— В понедельник вечером и во вторник после перерыва.

«Ого, какая прыть! Видно, очень нужен ему этот сундук… Значит, во вторник днем он был в мебельном…»

— Видать, очень нужен ему этот сундук! — телепатически воспринял Светловидов. — Во вторник он опять Васильеву про него втолковывал, торопил очень, поскольку, значит, приезжий… Большой магарыч сулил.

— Это все?

— Других сведений у меня нет.

— И на том спасибо, товарищ Светловидов. Очень вы мне помогли.

Шуляк, получивший задание опекать Льва Минеевича, естественно, не мог похвастаться особыми новостями. Он только сообщил, что Михайлов на квартире не появлялся, а старик сосед ходил в гастроном за кефиром, после чего посетил старуху пенсионерку, которая жила в доме неподалеку, на улице Алексея Толстого. Лев Минеевич пробыл там часа полтора, погулял немного и возвратился домой. Судя по всему, эти действия в прямой причинной связи с Михайловым не состояли…

Сам же Михайлов должен был вскоре приземлиться в аэропорту Шереметьево. Салюта наций и почетного караула по этому поводу, понятно, не предвиделось.

Пора было идти на доклад к начальству.

— Есть новости? — сразу же, как только Люсин вошел, спросил генерал.

— Так точно. — Люсин подошел к столу и, став сбоку от генерала, раскрыл перед ним папку. Это донесение Данелии, товарищ генерал. Оно полностью подтверждает первоначальные выводы относительно Старокалужской дороги. Мосье Свиньин за короткое время пребывания в Москве был в том районе минимум два раза. Сейчас удалось точно локализовать место: тридцать шестой километр, Ватутинки.

— Секретных объектов там ведь, кажется, нет?

— Так точно, нет.

— Значит, здесь другое…

— По всей видимости, товарищ генерал. Очевидно, визиты на тридцать шестой связаны с какими-то розысками. Я вам об этом уже докладывал.

— Да, я знаю… Что еще?

— Еще один любопытный штрих. Удалось подтвердить предположения, которые возникли после химэкспертизы. Он действительно прибегал к маскировке. Усы фальшивые. Ватутинский парикмахер, опознавший Свиньина по фотографии, подтвердил, что тот приходил к нему без усов. Кстати, на верхней губе у него большой шрам.

— Шрам? Это любопытно. Тогда усы могут нести еще одну нагрузку — косметическую. Естественно, отправляясь к парикмахеру, он должен был их снять. Глаз профессионала сразу ведь различит, что они фальшивые… Очень интересно! Молодцы, ребята! Хвалю… Что еще?

— Пока все. Остальное еще требует проверки. Но антикварная версия как будто бы подтверждается по всем пунктам… Пока. Особый интерес он проявил к мебельному магазину. Ему зачем-то нужен старый деревянный сундук. Возможно, что по этому поводу он обращался и к частным лицам.

— А там, в Ватутинках этих, случайно, нет какого-нибудь старого сундучника или кого-то в этом роде?

— Очень возможно. Выясняется… Страсти улеглись? — Люсин кивнул на раскрытое досье с газетными вырезками. — Заметок вроде сегодня поменьше?

— «За-аметок»! — передразнил его генерал. — Это у нас в стенгазете заметки… Ну конечно! — Он усмехнулся. — Вы же у нас редактор.

— Заместитель, — уточнил Люсин.

— Нет, товарищ Люсин, страсти не улеглись. Просто кратковременное затишье… Правительственный официоз дал несколько строк по поводу личности этого «туриста». Это вода на нашу с вами мельницу. Серьезные органы после этого вряд ли станут раздувать пламя, им шумиха теперь не к лицу. Зато ультра подымут вой, что в России тайно арестован сын белоэмигранта, сотрудничавший с немцами.

— Этому многие поверят. Звучит-то правдоподобно.

— Ничего. К такому мы уже давно привыкли. Не испугаешь. Главное, что провокационная кампания в прессе явно сорвалась. Тут надо отдать должное этой заметке. — Генерал щелкнул пальцем по вырезке из официоза.

— Заметке? — с невинным видом переспросил Люсин.

— А? — Генерал озадаченно посмотрел на него и вдруг рассмеялся. — Ладно, один — один… Между прочим, у меня был утром сотрудник консульского отдела. Вы, кажется, с ним знакомы?

— Да. Он присутствовал при осмотре вещей в гостинице.

— Знаю, — кивнул генерал. — Он производит хорошее впечатление. Прекрасно понимает, что за тип этот Свиньин, но дело есть дело… Теперь, после раскрытия этого маскарада с усами, они вряд ли станут нас особенно торопить. Совершенно ясно же, что тут нечисто… Так вот, он осведомился о вашем здоровье, тепло отзывался о вас и просил передать, что тот аметистовый перстень епископский и, безусловно, не принадлежит Свиньину — у того пальцы толще. Откуда этому очаровательному дипломату известно, что вы заинтересовались колечком?

— Не так-то он прост, — буркнул Люсин. — Его поведение при осмотре заставило меня насторожиться. Боюсь, что все его очарование, великосветские манеры, так сказать, только маска. Под его доброжелательной незаинтересованностью и внешним безразличием на самом деле скрывается пристальное внимание… Возможно, он тоже, пусть косвенно, участвует в этой игре.

— Вот как?.. Хорошо. У вас все, товарищ Люсин?

— Все. Разрешите идти?

— Пожалуйста. — Генерал привстал и протянул ему руку. — Вы хорошо поработали. Продолжайте в том же духе. У нас с вами ничего не меняется. Дело нужно кончать.

Глава 10

Беда

Вера Фабиановна была серьезно больна. Льва Минеевича поразил витавший по квартире горьковатый больничный запах. Он чувствовался в кухне, где на засаленной четырехконфорочной плите кипели какие-то кастрюльки и зеркальные коробочки со шприцами, в комнате же больной — там хлопотала сиделка в белом халате — даже пощипывало глаза.

Но беспокойство Лев Минеевич ощутил еще раньше, во дворе.

Как стремительно нарастали тревожные признаки… Лев Минеевич по привычке хотел было заглянуть в окно… Но у кого он мог одолжить скамеечку? Полная дама с вязаньем сидела, очевидно, дома или ушла на рынок. Вообще двор был пуст, хотя день стоял жаркий и душный. Лев Минеевич отступил назад и, встав на цыпочки, попытался все же разглядеть, что происходит за кружевной занавесью. Но что он мог увидеть сквозь узорчатые дырочки? Темноту? Что же тогда поразило и даже слегка взволновало его? Он не увидел на подоконнике кошек…