Владимир Перемолотов - Долететь и вернуться

— Эге, — повеселел Сергей, — нам везет.

— Что там у вас? — поинтересовался Мак-Кафли.

— Дорога!

Вместо того чтобы обрадоваться, капитан повел себя не по-товарищески.

— Странно, — сказал он. — С какой это стати? Под ногами Сергея пружинил мох, качались в такт шагам широкие листья, напоминавшие растопыренные лягушачьи лапы. С болотом было и не сравнить.

— Что тут странного? — переспросил он, потом сообразил: — Ах, ну да. Вы же ее не видите… Так это нормально. Мы вас тоже, кстати, не видим…

— Это не автострада, — подтвердил Мартин, — просто звериная тропа, шириной сантиметров двадцать. А кругом фикусы.

Маввей молчал, предпочитая в разговор не ввязываться. Он вертел в голове карту северной части своих владений и прикидывал, как легче обойти болото и не попасть в руки брайхкамера. Рыцарь считал, что его голова занята делом. На тропу он взглянул только один раз. Обычная оленья тропа, наверняка в обход болота. То, что нужно. Он знал повадки оленей и был уверен в том, что кратчайшим путем они выйдут либо к тому месту, где болото сужалось, либо просто обойдут трясину.

— Странно, что она вообще вам попалась. Обычно неприятности накапливаются к концу пути, а у вас — дорога…

Сергей на ходу посмотрел на Мартина. Отпущенная им ветка с размаху хлестанула его по лицу.

Штурман зашипел, закачался. Вокруг него сочно захрустело, но он не упал — Маввей подтолкнул его плечом, возвращая равновесие. Не видя, куда ставит ногу, он наступил на перезревший гриб, и тот взорвался, залепив ноги штурмана осклизлыми ошметками.

— Да вы не беспокойтесь насчет неприятностей. Куда ж без них? Вон Мартин уже в чью-то какашку наступил… Пауки какие-то бегают…

Концом палки он дотянулся до гнусного вида лилового слизняка, вылезшего погреться на солнышке, и сшиб того на землю.

— Сам ты какашка, — откликнулся капитан с каким-то детским удовольствием. — Давайте-ка посерьезнее. Если это звериная тропа, то, значит, где-то рядом могут быть звери, а где звери — там и охотники.

— Да что вы, капитан! Неужто у нас совсем глаз нет? Тем более я обещал вам быть воплощением осмотрительности…

Почувствовав, что Сергея понесло, Мак-Кафли оборвал его.

— Ну, вот и осматривайся. Сейчас вам будет где…

Деревья внезапно расступились. Тропа шла через открытое место.

Хэст споткнулся обо что-то, выныривая из задумчивости, замедлил шаги. Что-то было не так. Он еще не понял что, но уже замедлил шаги и закрутил головой. Сергей не обратил на это никакого внимания. Вместо того чтобы смотреть по сторонам, он тут же задрал голову…

Скаут висел чуть в стороне, похожий на большую птицу, неподвижно раскинувшую крылья. Штурман приветственно поднял вверх разрядник. Мак-Кафли покачал крыльями. И в этот момент трава вокруг них всколыхнулась.

Это не было порывом ветра. Людям показалось, что земля вокруг них разом рванулась вверх. Подброшенные расстеленной в траве сетью люди взлетели над тропой под шелест распрямляющихся деревьев, но в небо не унеслись. Сеть снова приняла их, и они, прогибая ее, покатились к середине, словно где-то там был центр притяжения этой поляны. Небо и земля стремительно менялись местами. Каждый из них делал попытки зацепиться и встать, но ячейки сети были слишком широки, и ноги проскальзывали сквозь них. Мартин было ухватился за какую-то поперечину, но накатившийся сверху железный Хэст сбил его, перекатился и проутюжил вдобавок Сергея.

— Засада! — Они закричали это в три горла. Четвертый голос присоединился к ним, пытаясь отдавать команды, но никому уже не было до них дела.

Из-за деревьев бежали люди, потрясая копьями. Никто не кричал «Маввей», и уже поэтому привыкшему к крику Мартину было ясно, что их поймали вовсе не воины Трульда.

— Стреляй, Мартин! — вопил Сергей. — Стреляй! Мартин и сам понимал, что нужно делать. Рыча от бессильной злобы, он сквозь сеть тянулся к разряднику, лежавшему на земле. До него было всего ничего. Метра четыре.

Положение их было так плохо, что спасти его мог только Маввей. В начавшейся свалке он умудрился не потерять своего меча, и теперь с грозным клекотом рыцарь потащил железо из ножен. Однако повоевать ему не дали. Кто-то голый, маленький и юркий от своей незащищенности подскочил к нему, вскарабкался на сетку и, не жалея, с размаху хлопнул рыцаря по голове чем-то вроде здоровенного молотка на длинной рукояти. Сергей ахнул, сразу позабыв о своих неприятностях. Голова рыцаря мотнулась в сторону. Страшный утробный звук вырвался у него из груди, и меч, выскользнув из рук

Маввея, лег рядом с разрядником, а рыцарь плашмя рухнул вниз, свесив руки в прорехи сети.

Мгновения замешательства все и решили. Опыт действий в таких ситуациях у нападавших на них был куда как больше.

Ловкие руки подхватили людей, завертели, вытаскивая из сети и тут же опутывая веревками.

Мартин попытался отбиваться кулаками, но его, как и Мав-вея, отправили в беспамятство, ловко хлопнув по голове чем-то тяжелым. Чужой опыт подсказал инженеру, что от сопротивления пользы не будет. Поэтому он спокойно позволил себя связать, в надежде, что ему дадут возможность запомнить дорогу… Да и вообще.

Но их никуда не понесли. Среди дикарей началась свара, а причиной ее стал… разрядник Мартина.

Пленников, словно кучу поленьев, свалили около дерева, и Сергей увидел, как маленькие голые люди, все более и более возбуждаясь, показывали то на них, то на разрядник. С разрядником вроде было все ясно — вещь редкая, на болотах нечасто встречающаяся, а вот кто именно из людей заинтересовал дикарей, он разобраться не мог. Ни он, ни Мартин предметом такого интереса быть не могли, и инженер покосился на Маввея. Железо на нем выдавало его как человека из другого мира, но «новгородец» ошибся. Хотя железа и начищенного блеска в разряднике было несравненно меньше, чем в рыцаре, он интересовал их гораздо больше.

О чем они спорили, было неясно. Переводчик пока неуверенно переводил только два слова «один» и «три». Дикие сыны леса постепенно приходили в буйный восторг. Никакими другими словами Сергей не мог назвать то состояние буйного ликования, в которое впали голые лесные. жители. Крик стоял на всей поляне. Об охоте все уже позабыли. Каждый считал своим долгом криком высказаться, но, поскольку слов у них было мало, все буйство эмоций уходило в жестикуляцию и нечленораздельные крики. Подняв разрядник над головой, рослый одноглазый дикарь кричал, надувая жилы на горле:

— Три, три, три…

К его голосу вскоре присоединились и другие. Но и их противники не остались в стороне от дискуссии. Противник одноглазого, тряся копьем, завопил: